Любовь шевалье

— Да, мадам. Герцог Анжуйский, молодой герцог де Гиз, герцог д'Омаль, господин де Бираг, господин Гонди, маршал де Таванн, маршал де Данвиль, герцог де Невер и герцог де Монпасье.

— А где Нансей?

— Капитан с ротой гвардейцев на своем посту.

— Что поделывает король?

— Его Величество на рассвете ушел из Лувра, но все придворные думают, что государь почивает.

Екатерина чуть отодвинула штору и удостоверилась, что Нансей с обнаженной шпагой в руке стоит на посту. Она довольно усмехнулась и присела к столику, на котором лежал большой молитвенник. Королева опустила руку к поясу, убедилась, что ее кинжал как всегда при ней, и распорядилась:

— Пригласите ко мне герцога де Гиза!

Через две минуты в дверях появился герцог. Его наряд, как обычно, блистал роскошью. Гиз поклонился королеве.

Она одарила его самой обворожительной из своих улыбок и жестом предложила молодому человеку сесть. Он не заставил себя упрашивать и с независимым видом опустился на стул, намереваясь беседовать с Екатериной на равных.

«Он уже думает, что корона у него в руках! — промелькнуло в голове у Екатерины».

Каким же человеком был герцог де Гиз? Почему его опасалась даже бесстрашная Екатерина Медичи?

Генриху I Лотарингскому, герцогу де Гизу исполнилось в то время двадцать два года. Он был удивительно хорош собой унаследовав красоту от своей матери, Анны д'Эсте, герцогини де Немур. Ему достались правильные, строгие черты этой итальянки, в жилах которой, возможно, текла кровь Лукреции Борджа. Гордость и надменность, присущие всем Гизам и д'Эсте, ясно читались на лице герцога.

Его наряды потрясали воображение; его двор превосходил великолепием и пышностью королевский. Герцог носил на шее три ряда баснословно дорогих жемчужин, а эфес его шпаги блистал алмазами. Костюмы Гиза были сшиты из тончайшего шелка и нежнейшего бархата. Беседуя с людьми, он обычно откидывал голову, прищуривал глаза и насмешливо ронял слова… Генрих де Гиз никогда не сомневался в том, что рано или поздно он взойдет на французский трон.

Что питало его непоколебимую уверенность? Что было источником его непомерной гордыни и величественного высокомерия? Даже на Екатерину Медичи и Карла IX Генрих Гиз смотрел, как на людей, временно узурпировавших власть.

Заметим, кстати, что этот безупречный кавалер, превосходивший элегантностью герцога Анжуйского и казавшийся воплощением мужской красоты, был удивительным образом обделен простым семейным счастьем: жена откровенно изменяла ему, заводя все новых и новых любовников, Гиз же воспринимал поведение супруги с надменным безразличием, точно небожитель, которого не волнуют пересуды черни. Но все-таки он был смешен, как смешны были и его претензии на французский престол. Вся провинция, не говоря о Париже, потешалась над рогоносцем. Но Гиз мог быть и страшным: в сражениях он проявлял непомерную свирепость и жестокость. Его безжалостность, равно как и гордыня, скрывали абсолютную пустоту души этого красавца, совершенную неспособность мыслить и полное отсутствие ума. Генрих де Гиз механически шагал по жизни, словно дивная мраморная статуя, лишенная души.

Если мать подарила Генриху ослепительную внешность и аристократические манеры, то отец — ледяное жестокосердие. Генрих Лотарингский, герцог де Гиз и д'Омаль, принц де Жуанвиль, маркиз де Майенн часто убивал лишь ради удовольствия убивать, например, в Васси [13]. Знаменитый, блистательный храбрец Гиз, которого писатели изображают обычно как идеал воина и государственного деятеля, был существом бездушным, злым и глупым.

Королева не сумела принудить своего сурового гостя склонить голову. И она решила нанести хотя бы первый удар по его честолюбивым планам.

— Герцог, — резким тоном заговорила Екатерина. — Вы, наверное, уже знаете, что государь, ваш повелитель, намерен очистить страну от заполонивших ее еретиков.

— Мадам, я слышал о таком желании короля и счастлив, что Его Величество отважился на это — хотя, по-моему, он мог бы сделать это и раньше.

— Предоставьте королю самому выбирать время! Он лучше, чем придворные интриганы и сплетники, знает час, благоприятный для атаки на врагов Святой церкви… и своих собственных врагов.

Гиз не дрогнув, продолжал с улыбкой взирать на Екатерину.

— Может ли король рассчитывать на вашу помощь? — осведомилась Екатерина.

— Вы отлично знаете, мадам, как преданно я и мой батюшка защищали всегда истинную веру. В решающий момент я буду с вами.

— Прекрасно, сударь. Чем бы вы хотели заняться?

— Я займусь Колиньи, — решительно заявил Гиз. — Я хочу подарить его голову моему брату кардиналу.

Королева побелела: ведь она поклялась послать голову Колиньи Святой Инквизиции…

— Я согласна! — кивнула Екатерина. — Начнете по сигналу, услышав звон колоколов Сен-Жермен-Л'Озеруа.

— Это все, что вы желали сообщить мне, мадам?

— Да. Но поскольку вы — один из преданнейших слуг короля, я хочу ознакомить вас с теми мерами, которые мы приняли для защиты Лувра от нападения еретиков. Нансей!

На пороге вырос капитан королевских гвардейцев.

— Нансей, — обратилась к нему Екатерина, — сколько солдат охраняют дворец?