Читаем Любовь, смерть и другие неприятности. 2006–2016 в стихах полностью

Просыпаешься — снег опять завалил в окнеполдороги, людей, пейзаж, горизонт, ноябрь;у тебя изнутриподнимается по спинехолод, ночь, зима, одиночество. Кипяткомобжигаешь чашку,вырывая из полусна,где ты, тепло, юность, весна-красна,по каким городам и весям ты нас бросаешь?..Из крана в лицо — такой ледяной водой,и ветер взвывает в трубах,совсем не в ивах.Моя сверхзадача — остаться самим собой —мне самому не кажется выполнимой.Так трубач берёт ноту, а она не идёт к нему;так северне отдаёт тебя никому;так городской, напуганный снегом воздухпревращаетсяв сказочную тюрьму.Помнишь, вечность, дворец, Кай и осколки льда?Где же ты, Герда… Чайник опять остыл,батареи замерзли, я стою у окна. Тудабросили мир, и он без чужой заботызастыл как изгой,покорёженный,глупый кто-то.И я — безнадёжен — опять без тебя простыл.27.11.2012

25

и мы сойдём с ума, но не сдадимсяи если мир, бессонный как луна,пойдёт на вы —мы видим наши сны —и этим иногда тайком гордимся.вот этот сад, там бродит чья-то тень,звонит в потёмках наша дребедень,и намекает, что намек понятен.мир полон белых пятен, как нам знать,что воздух держит нас,что он за нас,и можно спрятаться на голом пустыре.вот невесомость, ясная вполне,вот независимость, дешевле, чем свобода,вот бой часов как знак начала года,вот я, как ничего не знак, и мнеспокойно дышится в дождливых переулках,и кто бы знал, но эта тишинаскрывает гайки, винтики и втулкии механизмы появленья сна.шарахаться в ночи в конце-концовне самый худший из всех вариантов,вариативность хуже чем война.ей нет конца и края нет в помине,на этой окружающей твердынене устоит и простенький бордель.вот,например,часы неугомонны,и кто-то вышел в свет довольно соннов роддоме, заорав куда попалои верно оценив, куда попал.теперь, укрывшись сном как одеялом —его, как остального, всегда мало —идёшь в лесу, похожему на полночь,и воздух холодит морскую пыль,и быль, и небыль рядом за замками,кого мы ждем —всегда, всегда не с нами,нас взял в кольцо своими чудесамимир,и осталось только сделать вдох.таков расклад, а дальше будет. будет.лежат в ладони камни с побережья.они пропахли солью и дождем.мы прячемся и снова всё сначала.я им скажу, что что-то потерялаи может быть к обеду мы вернёмсяно только если что-нибудь найдём.31.03.2012

«Здравствуй, Алиса. Я хорошо, спасибо…»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза / Поэзия