Любовь, смерть и роботы. Часть 1 (ЛП)

Холодильник, пожелтевший до грязного, прямо-таки антикварного цвета старой слоновой кости, был, казалось, неподвижно вварен в угол кухни, будто многолетняя глыба окаменевшего хлама. Его верхняя часть, корпус двигателя, возвышалась, как пагода в стиле ар-деко, тремя уровнями обтекаемых вентиляционных отверстий. Это придавало холодильнику какой-то отдаленно футуристический вид — но, скорее, ретрофутуристический, ту форму будущего, которое можно было представить, скажем в 30-х годах, но никак не сегодня.

Роб похлопал по корпусу двигателя. — На самом деле это очень хороший дизайн, — сказал он. — В современных холодильниках двигатель устанавливается снизу, и отработанное тепло от него поднимается в холодильник. Затем тепло должно откачиваться тем же двигателем, который его выработал, производя еще больше отработанного тепла. Это порочный круг. Но с этими современными машинами они гонятся только за потребительским глянцем, поэтому мотор все равно ставят туда.

Гейл вытащила из картонной коробки бутылку зинфанделя и поставила уже пустую коробку под кухонную раковину. — Весь мусор идет туда, — сказала она. — Хочешь вина?

Холодильник слегка загудел, — дружелюбный, успокаивающий звук.

— Конечно. Хозяин оставил холодильник включенным; наверное, даже льда немного осталось.

— Вот что мне в тебе нравится. В тебе нет ни капли культуры.

Роб пожал плечами, — я варвар. — Он открыл морозильную камеру и обнаружил, что она почти полностью заросла старым льдом. Он уже поглотил два лотка для кубиков льда и древний пакет с замороженным горошком. Однако один лоток был почти свободен, и, постукивая по нему ладонью, он мог освободить его. Он разломал лоток и отнес горсть льда обратно на стол.

— Еще льда? — предложил он. Гейл скривила губы. Но она все равно поставила ему фужер и налила в него вина.

Роб откинулся назад и взболтал свой напиток, прислушиваясь к звону льда. Он сделал глоток.

И остановился. Это… насекомое в кубике льда? Он выловил кубик двумя пальцами и поднес к свету.

Кубик был сильно покрыт инеем на передней грани, где образовался конденсат из морозильной камеры, хотя он уже начал таять от вина. Внутри кубика были видны завихрения крошечных пузырьков, слишком маленьких, чтобы заметить их, если не присматриваться. А за ними, глубоко в центре, было большое черное пятнышко, существо размером со слепня, застрявшее в прозрачных глубинах льда. Он пригляделся.

В его кубике льда был мохнатый мамонт.

Он был темным и лохматым, с головой, сужающейся к длинному хоботу толщиной с волосок. Два почти невидимых бивня торчали изо рта. Его ноги были прижаты к телу. Его мех был темно-рыжим. Маленький и превосходно сохранившийся мохнатый мамонт, размером не больше хлебной крошки.

Роб не двигался. Лед был холодным и обжигал руку, но он не шевелил ею. Он мог думать только о субботних дневных фильмах, которые начинались с того, что кто-то нашел древнее животное, застывшее во льду. Хотя обычно они заканчивались тем, что животное пожирало Токио, напомнил он себе.

— Эй, — сказала Гейл. — На что ты так пристально смотришь?

Роб открыл рот, снова закрыл. Он осторожно опустил кубик льда на стол. Капли воды появились на его боку, прилипли к столешнице и начали образовывать микролужи.

— Гейл, — осторожно сказал он, — я хочу, чтобы ты заглянула внутрь этого ледяного куба и сказала мне, что ты видишь.

Следуя его примеру, Гейл положила руки на стол и наклонилась вперед. — Вау, — прошептала она. — Это… Роб, это прекрасно.

Существо стало немного легче разглядеть. Его бивни, длинные для его размера — было ли это признаком возраста? — пожелтели, а один из них был отломан у самого кончика. Его глаза, застывшие в открытом состоянии и слишком маленькие, чтобы их можно было разглядеть, были голубыми. Мех был сильно спутан, и было видно несколько крошечных оголенных участков.

Гейл вскочила и пустила воду в раковину. Она вернулась с миской, из которой шел легкий пар. — Вот, — сказала она, — давай разморозим.

С бесконечной осторожностью она опустила кубик льда в воду.

Через некоторое время Роб сказал: — Лед тает довольно медленно, не так ли? — а затем неохотно добавил: — Может быть, нам стоит позвонить в Смитсоновский институт или что-то в этом роде.

— Если бы ты смог убедить их взглянуть на него, — заметила Гейл, — в чем я сомневаюсь, они бы только отобрали его у нас.

— Так бы и случилось, — согласился Роб, радуясь, что Гейл тоже не считает себя обязанной отдавать мамонта.

Наконец лед растаял. Роб выловил маленького мамонта ложкой. Тот был неподвижен и казался таким крошечным в его руке… Внезапно Роб почувствовал, как глаза его наполнились слезами. Вопреки всякой логике, он надеялся, что мамонт, оттаяв, оживет.

— Вот, — сказал он и позволил зверю упасть из его руки в руку Гейл.

Вывалив на пол содержимое всех коробок в доме, Гейл нашла увеличительное стекло. Она подощла и посмотрела сквозь него, прищурившись.