Любовь со странностями и без

– Нам с Кариной нравится Эдуард или Альберт.

Ксения поморщилась. В новом браке у Алика появилась дурацкая привычка говорить «мы с Кариной», к чему бы это сообщение ни относилось, даже к прогнозу погоды.

– А вы с Кариной и в туалет вместе ходите? – пошутила как-то Ксения. – Она тебя одного не пускает?

Карина тоже заявляла, что «они с Аликом» решили», «они с Аликом заметили»… Ну и конечно, про дочек она говорила «мы». «Мы пописали, мы покакали, мы погуляли». Ксению дико раздражало это «мы». Она Кирилла отделила от себя сразу же после роддома. Она спала, и Кирюша спал. Она поела, и Кирюша поел. Да, они гуляли, но Кирюша играл в песочнице, а она читала книжку. Не было никакого «мы». Ксения вдруг поняла, что плачет. А вдруг секрет счастливого материнства в этом «мы»? А вдруг Кирилл остался бы с ней, намертво связанный пуповиной? Вдруг не стоило отделять его от себя? И надо было говорить Алику «мы», а не «я и ты». Ксения всегда подчеркивала свою независимость. А дура Карина, выходит, оказалась умнее? Алик, вон, просто светится от счастья и тоже мыкает.

Карину про себя Ксения часто называла именно так – «дура Карина». Обычно это относилось к каким-то обыденным вещам и преодолению бытовых трудностей. Раз дура Карина справилась с ремонтом, значит, и она, Ксения, сможет. Раз дура Карина смогла выбрать краску для стен, то и у нее получится. В конце концов, раз дура Карина счастлива в личной жизни, то и она будет!

– Тесть с тещей хотят назвать внука Владимиром или Геннадием, – выдавил из себя Кирилл.

– Час от часу не легче, – выдохнула Ксения. – Назовите как хотите. Хоть по святцам.

– Катя и хочет по святцам, – промямлил Кирилл. – Она ведь крещеная и сына хочет крестить.

Ксения с ужасом посмотрела на сына. Это был уже принципиальный вопрос.

– Ты хотя бы помнишь, что твоя бабушка – еврейка? Твои предки в гробу перевернутся!

– Ну я не против, раз Катя хочет. Они же православные. И какая разница?

Ксения глубоко вдохнула и выдохнула:

– Послушай, я тоже крещеная. Но из уважения к твоим предкам, к твоей бабушке, я не стала тебя крестить. Твой отец тоже был против, и я не пошла против его воли. У тебя в роду слишком много евреев и атеистов.

– Ну и что?

– Ничего. Ты сам еще креститься не собираешься?

– Катя вообще-то хочет. Чтобы мы вместе… ну, с ребенком…

– Давай заодно и обрезание сделай. – Ксения сдерживалась из последних сил.

– Мам, там родственники… они будут настаивать. У них так принято.

– А у нас так не принято! У нас принято уважать чужую веру и чужие обычаи!

– Ну это же, в общем, формальность… – продолжал мямлить Кирилл. – Зачем из-за этого скандал устраивать? Пусть покрестят.

– Вот из-за этого и стоит устраивать скандал. Или ты уже превратился в бессловесную тумбочку?

– Я, если честно, не против. Все так делают. В смысле, детей крестят.

– Значит, ты будешь делать, как все? Даже не представляешь, как мне жаль. Я не просто разочарована. Мне обидно, что я ничего в тебя не заложила. Ничегошеньки. Ты делаешь так, как тебе скажут твои новые родственники. Ты ни на что не можешь повлиять. И не хочешь, что страшнее. Про крещение сам бабушке сообщай.

– Зачем?

– Что значит – зачем? Кирилл! Ты сам себя слышишь? У тебя есть дом, семья, родные!

– Ты как всегда… устраиваешь проблему. Ну, покрестят, это же не что-то ужасное.

– Кирилл, я сейчас сделаю вид, что тебя не слышала. Ты не видишь проблемы? Наверное, твои родственники ее тоже не видят. А я вижу. И Дина Самуиловна увидит. Ты чувствуешь разницу?

Кирилл молчал.

– Мам, я что хотел сказать… в общем, будет торжественная выписка из роддома. Ты приедешь? – промямлил наконец он.

– Ха, конечно. Разве я смогу пропустить такое событие? Это же выписка! Шарики, торт из памперсов! Наклейку на машину налепить: «Ура, у нас сын!» Или как там говорят твои родственники? Сы́на? Доча и сы́на? Не забудь написать на асфальте: «Катя, спасибо за сына!» – Ксения чувствовала, что срывается. – Знаешь, просто удивительно. Твоя бабушка, как всегда, оказалась права. Она мне тоже про выписку сказала. Господи, неужели вы такие предсказуемые? Нет, примитивные!

– Мам, ну, можешь не приезжать. Потом заедешь домой. Чего ты завелась?

– Это когда – потом? И куда это – домой? – Ксения перешла грань. Она уже кричала.

– Ну к нам, туда. Катя говорит, что первые сорок дней нельзя ребенка никому показывать. Вроде примета такая. А потом – пожалуйста.

– А про девять дней Катя ничего не говорит? То есть я, бабушка, должна соблюдать какую-то дебильную традицию и не смогу увидеть внука через неделю или через две после выписки? Какие еще традиции я должна выучить и соблюдать? Ты сам себя слышишь? И почему вдруг другой дом стал для тебя родным? Катя сказала, Катя решила. Ты говоришь, как Карина твоего отца: «Мы, нам, к нам». У тебя интеллект упал до уровня Карины?

– Мам, при чем здесь Карина? Что ты накручиваешь? Это вроде бы научно оправдано – инфекции всякие можно занести.

– Ну да, кто бы сомневался. А если у ребенка появятся сопли, вы его святой водой будете поливать?

– Мам, не придирайся. При чем здесь святая вода?