Любовь со странностями и без

Аня села за пианино. В церкви было прохладно, и одна из бабушек выдала девочкам вязаные платки. Девочки играли, Аня аккомпанировала, Рита щелкала фотоаппаратом. В удивительном свете, в белых накидках-платках девочки выглядели как настоящие ангелы. Играли они не просто хорошо, а великолепно, как на репетициях не играли. Да и Аня была в ударе. Зрители плакали. Общий концерт так и не состоялся – коллективный автобус не починился, и остальные скрипачи уехали назад в гостиницу.

– Все равно я с тобой пить больше не буду, – счастливо улыбаясь, сказала подруге Рита.

– Иногда это зависит не от нас, – ответила Аня.

– Да, да, твоя Вселенная лучше знает! – расхохоталась Рита.

Они стояли во дворе церкви и пили настойку из пластиковых стаканчиков. Во дворе зажглись огоньки, подсвечивавшие растения и цветы.

– Ой, смотри, молодая луна, – сказала Аня.

– Ну да, месяц. И что?

– Надо пошуршать. У тебя есть купюра?

– Что сделать?

– Если пошуршать купюрой на молодую луну, то будут деньги.

– Ань, ты с ума сошла? Или на тебя наливка так подействовала?

– Давай скорее. У меня только монеты.

– И давно ты шуршишь? – начала хохотать Рита. – А что говорить надо?

– Говорить можно все, что угодно – «прибавляйся», «умножайся». Я каждый месяц так делаю.

– И как? Успешно? – Рита хохотала, держась за живот.

– Ну не голодаем же. Не смейся, у меня была соседка в детстве – тетя Манана. Она всегда на молодую луну купюрой шуршала. И знаешь, всегда в достатке жила.

– А она работала?

– Нет. Но брала подарками. Вот не хочешь, а все равно ей что-нибудь принесешь.

– Хорошо, давай шуршать, раз подарками тоже можно! – Рита, даже подхрюкивая от смеха, достала две купюры.

– Если ты не веришь, то не сбудется, – строго сказала Аня.

– Боже, я с тобой с ума сойду. Мало того что стою пьяная во дворе церкви, так еще и купюрами шуршу! – Рита от смеха уже не могла дышать.

– Дай мне купюру, пожалуйста.

– Давай хоть до гостиницы доберемся, оттуда и помашешь. Здесь же неприлично! Вспомни, что ты образованная женщина!

– Нет, надо, чтобы окна не было.

Рита простонала и выдала подруге деньги. Аня начала «шуршать», вытянув руку. Рита тоже показала купюру месяцу.

– А как ты определяешь, когда можно? – спросила она.

– Ну, подставь указательный палец, если из пальца и месяца сложится «эр», то можно.

– А если я в евро или в долларах хочу? – Рита опять не смогла сдержать смех. – Мне все равно на рубль ориентироваться? Или искать значок евро? Лучше объясни мне, почему ты не работаешь концертмейстером? Ты же так играла!

– Не знаю. Мне всегда казалось, что другие играют лучше, – пожала плечами Аня. – Даже в консерватории я считала, что играю хуже всех, поэтому и не сделала карьеру. Всегда считала, что у меня не получится, что я не доработала, что недостаточно талантлива. Вот у Анфисы этого страха нет. Она, даже если выучила плохо, выйдет и вдруг сделает на отлично. Она не боится сцены и верит в себя. Слишком верит. У нее есть то, что у спортсменов называется «плюс старт», когда на выступлении делаешь в разы лучше, чем на тренировке, когда запал появляется. А у меня был не «минус старт», а минус в кубе.

– Так, быстро скажи своей луне и Вселенной, что ты будешь нашим концертмейстером. Я лично буду тебе платить за выездные концерты с девчонками. Обещаешь? Прямо сейчас дай мне слово и поклянись своим новолунием!

– Хорошо. Но только с нашими девочками. Хотя предупреждаю, вряд ли я еще раз когда-нибудь так сыграю. Просто был удивительный момент и настроение.

* * *

Добравшись до дома, Аня первым делом написала запрос Вселенной с просьбой избавить ее от концертмейстерства. Вселенная ее услышала – Рита перевела Нину в Москву, к знаменитому педагогу, к которому всегда мечтала попасть. Да и добираться было удобнее. Они с Аней созванивались первое время, а потом их пути разошлись.

Но прошло немного времени, и Вселенная снова ответила на Анину записку по поводу работы. У нее одновременно появились две ученицы. Как всегда, через знакомых, дальних, но очень милых, Аню рекомендовали как гениального преподавателя по сольфеджио. Детей надо было подтянуть перед экзаменами. Аня согласилась больше из вежливости – было неудобно отказать давним знакомым, которых она, откровенно говоря, смутно помнила. Родителям девочек Аня честно призналась, что их дезинформировали – она не гениальный педагог, но те упорствовали. И Аня снова не смогла отказать. Тем более что работа, на которую рассчитывал Макс, сорвалась. Он переживал так, что забросил пироги и увлекся секретами приготовления шоколадных десертов – муссов, пирожных-брауни, эклеров и маффинов.

– У Анфисы скоро диатез будет от шоколада. Испеки что-нибудь фруктовое, – призывала мужа Аня, но тот упорно крошил шоколад куда ни попадя. Аня решила, что надо дать ему время прийти в себя, и согласилась позаниматься с ученицами.