Любовь со вкусом шоколада

По правилам, находиться в производственном цехе можно было только в халате и с покрытыми волосами, и мажор решил это правило не нарушать. На Друга он надел свою белую рубашку, завязав внизу узлом, чтобы концы не волочились по полу, а на голову ему, как и себе, надел сетку. Псу было непривычно, и он забавно крутил головой, но снять спецодежду не пытался. В общем, вдвоём они производили уморительное зрелище.

Никитин подошёл к агрегату и развернулся к нашей шеренге. Друг тут же сел у его ног.

– Друзья, мы с вами проделали огромную работу, и вот всё это, – пафосно начал он, обводя цех рукой, – наша общая заслуга. И даже я внёс в наше дело свой скромный вклад. И хотя ещё месяц назад я был уверен, что еду оценить эту фабрику для продажи, сейчас могу сказать со всей уверенностью – я всей душой влюбился. В наш шоколад, а ведь раньше я не был сладкоежкой. В нашу фабрику. В наших людей... Я хочу, чтобы эту кнопку нажал человек, который открыл мне глаза на то, как важно иметь свой путь и собственное мнение, без которого этого всего могло просто не быть… Виктория Владимировна, подойдите сюда.

Что?!

Мажор смотрел мне прямо в глаза и сделал приглашающий жест рукой. Ошибки быть не могло, он звал меня. И если во время его речи вся шеренга затаила дыхание, то сейчас, когда прозвучало моё имя, тишина, в которой витал знак вопроса, стала почти ощутимой.

– Ну, иди же, Вика, не бойся, – Никитин ободряюще улыбнулся. И я почувствовала, как меня подталкивают настойчивые руки коллег.

И вот зачем он? Мог бы уж тогда сообщить, что у нас роман. Всё равно они уже так решили. Теперь будут меня донимать вопросами о свадьбе и прочих глупостях.

– Да иди уже, – кто-то толкнул посильнее, и я выскочила из шеренги. Подошла к мажору. Друг завилял хвостом.

Я подошла к агрегату и, не глядя на Никитина, нажала «Пуск».

Аппарат заурчал, пришёл в движение, и спустя несколько минут на металлической платформе начали появляться шеренги ровных белых прямоугольников. Они собирались рядами и катились дальше, туда, где их обливали настоящей шоколадной глазурью, затем охлаждали.

Я искоса наблюдала за Максом, он же завороженно следил за процессом, словно это была какая-то магия.

Галухин подхватил первые брусочки на блюдо и поднёс Никитину.

– Попробуйте.

Макс посмотрел на меня, затем глубоко вдохнул и потянулся за сырком. Осторожно взял двумя пальцами и откусил.

Совершенно мальчишеское выражение его лица – вот настоящая магия, потому что на нём сменялось столько эмоций и так быстро, от сомнений до настоящего восторга.

– Это просто… просто чудо… Попробуй, – кивнул он мне.

Я тоже взяла один брусочек и откусила. Да, это действительно было чудесно. Почти так же, как смотреть на восторги этого взрослого мальчишки.

44

Макс раньше и не представлял, что у владельца маленькой провинциальной фабрики может быть столько обязанностей. Ну а в накопившихся бумагах легко можно было утонуть, если вовремя их не разбирать, конечно.

Друг устроился под столом, так, чтобы иногда касаться ноги хозяина. Никитину и самому было спокойнее, когда он чувствовал тёплое тело пса.

Отчёты, договоры, ведомости… Этому не было ни конца ни края.

Да Макс и не хотел отвлекаться. Потому что, как только он поднимал голову от бумаг, в неё тут же залезала Вика. Эта дерзкая, невозможная, невыносимая, но такая желанная женщина.

Нет, он не винил Шикову за то, что отшила его. Он понимал. Конечно, ей сложно поверить после всего того вранья и увиливаний, которые он сам нагородил между ними. И можно сколько угодно перекладывать вину на маму или Элину, которые интриговали и манипулировали им. Но Никитин понимал, что львиная доля вины всё-таки лежала на нём. Он слишком долго отталкивал Викторию, и теперь она была настолько далеко от него, что не разглядишь и в самый мощный телескоп.

Елена Дмитриевна зашла попрощаться перед уходом домой и сообщить боссу, что рабочий день уже закончился. Макс только кивнул, на пару минут отрываясь от бумаг, чтобы отметить – Шикова прощаться с ним не захотела.

Секретарша бросила на Никитина сочувствующий взгляд и ушла. Они все теперь забрасывали его этими взглядами.

Во-первых, его разбитое лицо порождало множество домыслов.

Ну а после феерического выступления Макса на запуске и его собственного практически признания в том, что он неровно дышит к Вике, все ждали чего-то вроде известий о скорой свадьбе и прочих розовых соплей.

Но, когда Шикову на обеденном перерыве прижали к стенке и стали пытать, она заявила, что господин директор выдаёт желаемое за действительное, и вообще, между ними ничего нет и быть не может. Никогда.

Он сам слышал. Оказался, что называется, не в то время и не в том месте. После Викиных слов он настолько ошалел, что забыл о подносе в своих руках, который накренился в одну сторону. Тарелки и стакан с компотом, повинуясь законам физики, съехали вниз и с грохотом попадали на пол, привлекая к нему всеобщее внимание.