Любовь со вкусом винограда

Я облизнула губы и посмеялась над странным мыслям. Видимо, за год в жуткой голодовке я перестала думать совсем о личной жизни, или этот сочный виноград имел побочные свойства, но меня потянуло к этому человеку словно магнитом. Как одурманенная, я продолжала ощупывать взглядом его рельефное тело, проступающее под рубашкой.

Сколько там по Фаренгейту нормальная температура тела?  Если бы я была живой, то термометр показал бы все триста градусов, настолько меня штормило от одного его присутствия.

Захотелось прикоснуться к нему и провести рукой по выпирающей венке на шее, губами нарисовать сплошную дорожку из поцелуев. И да, вгрызться своими клыками…Мне до безумия захотелось оставить на нем метку, что он мой, только мой!

«Совсем обезумела, женщина!» — отступила еще подальше, будто это могло как-то его защитить от меня и моих инстинктов хищницы.

Он зло пнул носком ботинка камень на земле и посмотрел в небо, словно ища поддержки свыше.

Клыки неприятно кольнули мои губы, и я зажала рот руками.

Всё, пора линять отсюда, пока не натворила дел! Наведаюсь как-нибудь позже, когда никого из людей не будет рядом. Оборот на этот раз оказался проще пареной тыквы. Всего несколько секунд, и я воспарила в воздухе в образе летучей мышки. Не могла себе отказать в удовольствии и не пролететь мимо этого незнакомца.

Хорош зараза, и вкусно пахнет сладеньким…

Глава 4

Очнулся я на софе в гостиной в обнимку с бутылкой. Как допил виски и оказался здесь после прогулки — не помню.  Голова просто раскалывалась на части. На негнущихся ногах подошел к столу, который так и остался в «праздничном ожидании» после вчерашнего, схватил коробку сока и сделал несколько жадных глотков.

За окном раздался сдавленный крик отца. С раннего утра он кричал смачные ругательства в адрес каких-то мародеров. Видеть его физиономию не очень хотелось, но любопытство пересилило, и я вышел на улицу.

«Твари, чтоб у вас все повылазило!» — было самое скромное оскорбление, из всего, что он выкрикивал в пустоту, размахивая руками и прихватив с собой свой любимый дробовик.

— Эй, что случилось? — безымянно позвал отца. 

Ответа не последовало.

«Плевать… Сам разберусь» — оставил дверь нараспашку и двинулся вглубь виноградника.

Часть кустарников была сломана, переломленная лоза склонилась к земле, ягоды отсутствовали. И нужно было такому приключиться в неурожайный год! Даже мне стало жаль отцовские труды, да и эта ферма оставалась его единственным источником доходов. Помощь со стороны он категорически отвергал, особенно не любил подачек от меня.

— Что случилось? — полусонным голосом произнес Люк.

— Кто-то устроил побоище в наших виноградниках, а в награду прихватил с собой четверть урожая, — вещал с места событий я.

— В моих, моих виноградниках, — нервно крикнул отец и в бессилии присел на траву. — Ох, если бы это видела Елена…

Имя матери болью отдалось в душе и всколыхнуло неприятные воспоминания, связанные с ее уходом из этого мира. Встряхнул головой, прогоняя болезненные мысли. Я подошел ближе к кустарникам и присел возле одного из них. Кто-то методично давил виноград, об этом свидетельствовали валяющиеся шкурки ягод и засохшие следы сока на листьях. На земле заметил след от обуви — все-таки человек… Но вот странность, следы были очень маленькими.

— Воришки, скорее всего, дети, — резюмировал я.

— С чего такие выводы? — заинтересованно уточнял брат.

— Сам посмотри, ну у какого нормального мужика будет такой размер ноги? Он либо недомерок, либо полурослик, но это уже к Толкину и любителям по сто раз завтракать, — брат рассмеялся, но тут же осекся, встретившись с вымученным взглядом отца.

— Бездельники! Вам бы только ржать, как меринам…

— Ну па, брось! Я же не серьезно…— попытался оправдаться Люк.

Сознание подбрасывало картинки вчерашнего вечера, я явно слышал шум и что-то мелькнуло в темноте: что-то или кто-то?

Кретин! Надо было удостовериться, все ли нормально, прежде чем сунуть нос в бутылку…

— Не расстраивайся, па, — Люк старался подбодрить отца, как мог. — Может это знак, что пора продать ферму? Перебрался бы к нам с Мари… — не успел он продолжить, как отец перебил.

— Ну уж нет!  Это мой дом, и точка. Что я там забыл в вашем городе? Хотите из меня няньку сделать для внуков? Я уже вырастил одного… — бросил косой взгляд в мою сторону.

— Кого ты вырастил, продолжай? Мы что, спились или бродяжничаем?  Ты всю плешь проел своей фермой и правильным мнением!

— Вик, отец? Вам не надоело? Сколько той жизни, а вы все не уйметесь! — выпалил брат, не стерпев наших очередных разборок.

— Нужно в полицию позвонить, — предложил я самый лучший вариант на мой взгляд.

— Ты еще федералам позвони! Я сам их поймаю, они еще долго будут вспоминать Эдда Фердюсона.

— Па, ты не прав. В твоем ли возрасте бегать с оружием по грядкам?.. — братец тоже не любил ферму и считал, что она бросала тень на его биографию.

— И ты с ним заодно? Убирайтесь оба, вон, валите к себе в город! — надрывался, заходясь в кашле, отец. — Чистоплюи…

Сплюнув нам под ноги, он направился в дом.