Любовь Сутенера

Та дама, что заказывала дверь, вынуждена бежать на работу, поэтому передоверяет контроль над работой красавца слесаря своей соседке. Вечером она возвращается домой и видит, что дверь уже готова. Дама звонит — но никто не открывает, она звонит снова — с тем же успехом. Короче говоря, весь вечер и весь последующий день она пыталась попасть в собственную квартиру, но ни на звонки в дверь, ни на звонки по телефону никто не отвечал. Заподозрив, что красивый слесарь оказался маньяком-убийцей, и в глубине души радуясь своему чудесному спасению, наша дама вызывает Службу спасения. Один из добрых молодцев спускается с крыши — а квартира находилась на девятом этаже двенадцатиэтажного дома, — приникает к окну и видит эротическую сцену, от которой у него отвисает челюсть.

«Тук-тук», — стучит он в окно, немного придя в себя. Недовольный слесарь прекращает любимое занятие и идет интересоваться, в чем дело. Спасатель объясняет, и теперь уже слесарь недоуменно таращит глаза, не веря, что прошло уже целых два дня. Однако затем обещает, что через пять минут все будет закончено и дверь откроют. Кто бы еще говорил после этого, что не бывает страстной любви с первого взгляда! Но самое забавное, на мой взгляд, состоит в том, какими глазами посмотрела та дама, что вызвала слесаря, на ту даму, которая его использовала, мягко говоря, не по назначению.

— Фигня какая! — выслушав этот монолог, заявила Катюха. — Вот у моей подруги действительно был случай. Ей было двадцать пять, а она вышла замуж за шестидесятилетнего пенсионера, отставного подполковника, который постоянно ей изменял, даже после того как у них родилась двойня.

— Крепкий мужик! — уважительно заметил я. — Ну, а она-то что же?

— Скандалила, скандалила, а потом однажды явилась к нему на работу — он работал начальником охраны в ночную смену — и застала его на одной из вахтерш! В тот раз она не стала ничего устраивать, а всего лишь попросила разрешения взглянуть на свою не менее молодую соперницу. Пьяный муж выполнил ее желание, после чего бесцеремонно вытолкал на улицу, приказав возвращаться домой. Ольга подчинилась, но, вернувшись в пустую квартиру — дети в тот момент были у ее матери, — первым делом зарядила охотничье ружье мужа. Не умея с ним обращаться и боясь осечки, она решила потренироваться, для чего прострелила пустую детскую кроватку. Затем перезарядила ружье и терпеливо принялась ждать возвращения мужа.

— И дождалась?

— Нет, этому гаду повезло. Дело было уже под утро, дворник услышал выстрелы и на всякий случай предупредил возвращавшегося домой полковника. Тот решил не рисковать и вызвал милицию. Вскоре после этого они развелись. Она вышла замуж за иностранца и уехала с ним в Канаду, а старик элементарно спился.

— Н-да, поучительная история, однако ничего смешного я в ней не нахожу.

— А я и не собиралась тебя веселить!

— Ну и фиг с тобой!

После этого заявления мы окончательно поссорились и легли спать отдельно.

«Кто такая Чакона?» (17 декабря)

На следующий вечер мы встретились с Еленой возле зала Чайковского, сдержанно поздоровались, купили билеты и прошли в фойе. Когда моя спутница разделась, открыв шикарное вечернее платье с бриллиантовым колье, я невольно усмехнулся, подумав про себя о том, что в своем темно-синем пиджаке и черной водолазке похож на ее телохранителя.

Концерт проводил профессор Берлинской консерватории, начав его с исполнения чаконы Букстехуде.

— А кто такая эта Чакона и почему у нее столь странная фамилия? — самым невинным тоном поинтересовался я, любуясь коленями своей спутницы и мысленно гадая, что она предпочитает носить: мои любимые черные чулочки или самые банальные колготки?

— Букстехуде — это замечательный немецкий композитор шестнадцатого века, — улыбаясь то ли моему невежеству, то ли нескромному взгляду, отвечала Елена, — а чакона — это инструментальная музыкальная пьеса в форме вариации на повторяющуюся в басу тему.

— Вот теперь мне все понятно, — засмеялся я. — Вы, сударыня, умеете доходчиво объяснять.

— Тихо, давайте же слушать!

Честно говоря, на мой плебейский вкус звучание органа очень напоминает рев стада бизонов, только без топота копыт. Порой у меня даже возникало странное ощущение, что это не столько музыка, сколько упражнение для исполнителя и испытание терпения слушателей. Кроме того, с этого концерта я вынес твердое убеждение: самое сложное в процессе прослушивания органной музыки это не столько удерживаться от кашля или чихания, сколько сохранять торжественное, можно даже сказать, вдохновенное выражение лица!

Где-то в середине концерта я уже так утомился всей этой псевдоторжественностью, что начал весьма умильно посматривать на Елену. Она уловила мой взгляд и, дождавшись небольшой паузы, напомнила:

— Кстати, вы не забыли, что обещали прислать мне свои «Записки сутенера»?

— Да-да, разумеется, — спохватился я, — конечно, пришлю, — и продолжал мучиться.

Во время антракта мы никуда не пошли. Не зная, чем меня развлекать, Елена достала из сумочки небольшой, изящно изданный томик и показала мне.