Любовь Сутенера

Закурив, я довольно развалился на диване, а когда окончательно заскучал, позвал Кэт. Она появилась в комнате, что-то дожевывая на ходу, и сразу заявила:

— Я тут подумала — почему бы нам с тобой куда-нибудь не сходить?

— Например?

— Я давно не была в Третьяковке.

— Чего? — удивился я. — Никогда не знал, что ты вообще там была!

— Хорошо же ты обо мне думаешь! Да в свое время я там даже ночевала.

— Как это ночевала? Хватит врать!

— Ничего я не вру! — Она присела рядом со мной на край дивана и принялась рассказывать. — Тогда я еще жила с Серегой из Владивостока, и у меня была своя тачка. Однажды мы с моим другом — я тебе про него еще не рассказывала — решили съездить в Третьяковку. Он остался ждать меня в машине, а я пошла в галерею. Ну и дала бабушке-экскурсоводу денег, чтобы она поводила меня по залу и подробно рассказала о каждой картине. Особенно мне Айвазовский понравился, такое красивое и мощное изображение, что сразу захотелось на море. Как-то незаметно мы с ней дошли до самого дальнего зала — и тут вдруг звонок о закрытии. Бабушка оставила меня одну и куда-то убежала, а я от усталости прилегла на кушетку и незаметно задремала.

— Увлеклась, называется! — усмехнулся я.

— Ну, устала три часа ходить, что сделаешь… Короче, просыпаюсь, а вокруг полная темнота и тишина. У них там какая-то реконструкция происходила, поэтому бабушка в суете меня, наверное, просто забыла.

— А ты что же? Сняла со стены понравившуюся картину и вылезла через окно?

— Вот то же самое мне Валерка говорил! — засмеялась Кэт. — Нет, конечно. Я просто легла спать дальше, а утром проснулась и вышла. Охранники на меня уставились безумными глазами, а я им говорю — начнете орать, и все узнают, как вы меня тут забыли. Кстати, мой друг всю ночь провел в моей машине. Ты мне не веришь?

Я покачал головой. С одной стороны, моя чудная подруга была слишком неразвита, чтобы сочинять столь невероятные истории, с другой — черт его знает, с ней вечно что-нибудь случается… Ладно, если и соврала, то пусть этот рассказ останется на ее совести!

— Так что, мы пойдем смотреть Айвазовского? — спросила Катюха.

— Прямо сейчас, что ли?

— Можно завтра.

— Нет, на завтра у меня уже другие планы.

— Какие именно?

— После узнаешь. В конце концов, — гордо заявил я, — не только у тебя, но и у меня могут быть встречи с друзьями! — И после этого решительно прервал разговор, оставив ее в явном недоумении. Ничего, пусть хоть немного помучается неизвестностью, сам-то я постоянно от этого мучаюсь! Может, еще и ревновать начнет, а вслед за ревностью появятся и какие-нибудь другие чувства.

Этот вечер мы провели у телевизора, смотря какой-то концерт, который сами артисты называют «сборной солянкой». Больше всего мне лично запомнились два выступления — певицы Даши Аксютиной и знаменитого сатирика Михаила Михайловича Дворжецкого.

Сначала на сцену выбежала Даша — задорная, эффектная, ярко накрашенная блондинка с пышным загорелым бюстом и в коротком розовом платье, открывавшем длинные красивые ноги. Подобно живому пульверизатору она буквально разбрызгивала вокруг себя мощные, хотя и невидимые флюиды сексапильности. Даша неистово металась по сцене, словно молодая тигрица в ожидании случки, хрипло выкрикивала в микрофон слова песен и совершала порой столь непристойные движения, что у меня даже перехватывало дух.

Например, в процессе исполнения одной песни она вдруг встала на четвереньки, лицом к залу, и принялась энергично взбрыкивать ядреным задом, тряся при этом своими аппетитными грудями. В другой раз она вдруг вздумала «приласкать» своего гитариста — невысокого простоватого паренька с платком-банданой на голове. Повалив его на сцену, Даша уселась на него верхом и вновь принялась имитировать самый знаменитый на свете акт.

Короче говоря, девушка резвилась как могла! Судя по избытку сексуальной энергии, она вряд ли смогла удивить зал своим признанием в наличии сразу двух любовников, прозвучавшим в одной из ее песен:

И вот хожу из дома к дому,
От одного хожу к другому…

Как говорил в таком случае герой одного из лучших рассказов Чехова: «Жеребца бы ей, жеребца!»

Сразу после нее выступал Дворжецкий — и вновь началась эротика!

— Представьте себе такую ситуацию, вытирая губы платком, начал знаменитый сатирик, — в одной коммунальной квартире живут две дамы, по выражению Николая Васильевича Гоголя, «приятные во всех отношениях». Одна из них, напуганная рассказами о ворах и бандитах, решает заменить обычную входную дверь на стальную. Соседка не возражает, однако поучаствовать в этом деле отказывается, ссылаясь на материальные затруднения. И вот в один прекрасный день к ним является красивый молодой слесарь, словно сошедший с экрана эротических фильмов «Плейбоя».