Любовь тебя найдет

Подъехав к дому Ли, Саймон заглушил мотор, бегом промчался к крыльцу и, заскочив под навес, постучал в дверь. Никакого отклика не последовало. Он стукнул еще раз. Изнутри не доносилось ни единого звука. Машина Ли стояла на дворе, так что уехать она никуда не могла. И маловероятно, чтобы в такую погоду она работала где-то на винограднике.

Саймон рванул к винодельне, хотя в передвижении бегом особого смысла уже не было – он все равно успел основательно промокнуть. Заметив полосу света, пробивающуюся из-за приоткрытой двери пристройки, где прежний хозяин также когда-то занимался реализацией своего вина, Саймон устремился туда. И, нырнув внутрь, чуть ли не по-собачьи встряхнулся.

Было видно, что помещение не использовалось уже давно. Тусклый свет пасмурного дня, проникающий через два нешироких окна, слабо освещал просторный зал, заваленный старой мебелью, ящиками и прочими осколками нереализованных надежд. А единственная лампочка без какого-либо плафона выхватывала из полумрака небольшой стол в дальнем углу, где, не замечая постороннего присутствия, сидела Ли в окружении бумаг, пыльных коробок и бутылок, казавшаяся совсем маленькой в этом полупустом помещении. И прежде чем Саймон успел что-то сказать, она вдруг уткнулась лицом в ладони и заплакала.

Не произнеся ни слова, он прикрыл рот. Это ж надо – Ли плачет! Такого он, по правде говоря, не ожидал. Потому что она была наиболее сильной духом и жизнерадостной из всех женщин, которых он знал. Она была бойцом по натуре – стойким и решительным. И вот теперь эти слезы...

Саймон припомнил те слова, что бросила ему Ли, прежде чем покинуть банкетный зал отеля. Она, ни много ни мало, заявила, что именно он виноват в ее разрыве с Джеком Торном, и было совершенно непонятно, почему она так считает. В тот вечер, три года назад, не только она потеряла своего суженого. Он старался не вспоминать о случившемся, однако то ощущение, которое испытываешь, когда тебя предает любимая женщина, забыть было трудно. А ведь он мечтал о семье и даже успел приобрести кольцо. Однако Джек Торн проявил свою подлую сущность, и в результате его мечтания – так же как и надежды Ли – разбились вдребезги. Признаться, тогда он пролил пару скупых слез, скорбя по погибшей любви, и ничуть не стыдился этого. Несколько недель после того ужасного вечера он ходил словно оглушенный, пребывая в каком-то тумане, а вот Ли перенесла это гораздо легче. Она просто взяла себя в руки и продолжила жить дальше. В ее глазах он ни разу не видел ни единой слезинки. До сегодняшнего дня...

Саймон был благодарен барабанящему по крыше дождю, который заглушал всхлипы Ли. Потому что он вряд ли смог бы их спокойно слушать.

Не желая нарушать ее уединение, он тихо вышел за дверь и побрел к своей машине, не обращая внимания на ливень и осознавая лишь бремя вины, лежащее на его плечах. Он причинил Ли боль, заставил ее плакать...

И уже открывая дверцу автомобиля, Саймон поклялся самому себе, что впредь не доставит Ли даже малейшего огорчения.

Ли сунула руку в карман джинсов.

Черт!..

У нее никогда не оказывается носового платка, когда эта вещь ей просто необходима! Так что не оставалось ничего другого, как утереть глаза и нос рукавом рубашки. Уловив какой-то шорох, она бросила взгляд в сторону двери. Да нет, показалось... Что совсем неудивительно, поскольку она уже второй день пребывает далеко не в лучшей форме. А теперь еще и разревелась, словно какая-нибудь глупая девчонка.

И все из-за этих бокалов...

Еще раз проведя рукавом по хлюпающему носу, Ли снова открыла коробку и аккуратно извлекла из нее два винных бокала.

Они были высокими и изящными, с длинными ножками и грациозно изогнутыми боками. Россыпь красных и желтых крапинок создавала впечатление наполненности, и на обоих бокалах имелись логотипы со словами «Бангала вайнс».

Бангала... Это слово Ли выискала в словаре языка аборигенов, и переводилось оно как «сосуд для воды». Идея обзавестись подобными бокалами с бриллиантовыми блестками также принадлежала ей – хотелось войти в сферу «винного» туризма с чем-то необычным, своеобразным. И эти образцы были доставлены всего лишь за несколько дней до, того, как все ее планы рухнули.

Ли почувствовала, что снова вот-вот расплачется, если не поспешит взять себя в руки. Схватив один из бокалов, она размахнулась, чтобы грохнуть его об стену, давая, таким образом, выход своему негодованию. Гневу на Джека Торна, на Йена Радда, на Саймона Брэдфорда и вообще на всех мужчин! Но в последний момент все же остановилась и, опустив руку, аккуратно поставила бокал на стол.

Так или иначе, битье дорогостоящей посуды все равно ничего не изменит.