Любовь, только любовь

Убедившись, что последние слезы горя смыты с лица, она вытянулась на какую-то минуту на ложе, положив на глаза полотенце. Она поправила волосы, аккуратно расчесав их, и закрепила на макушке накидку. Затем позаботилась об аметистовом ожерелье, которое Арно так небрежно отбросил в сторону. Она нашла его под креслом, подняла и снова застегнула на шее. Катрин почувствовала кожей его странный холод и тяжесть. Казалось, что оно давит на нее всем весом, принуждая к послушанию, к которому ее приговорил Филипп Бургундский, заставив выйти замуж за Гарэна де Брази для того, чтобы наверняка легко и быстро затащить в собственную постель.

На этот раз зеркало отобразило прекрасную молодую женщину, одетую по последней моде. Но красивые одежды только подчеркивали трагическое выражение ее лица. Она заставила себя улыбнуться, чуть не разрыдавшись опять, и отвернулась от зеркала. Катрин уже выходила из шатра, когда ей на глаза попался лежащий на сундуке шлем Арно. Ее пронзила мысль, что, возможно, Арно страдает от того, что королевская лилия попадет в руки врага. Она содрогнулась, представив Жана Люксембургского, с саркастической ухмылкой берущего в руки шлем с королевским гербом, в котором Арно с честью одержал победу. Катрин огляделась, думая, во что бы укрыть его. На глаза ей попалось черное знамя с серебряным ястребом — гербом семьи Монсальви. Она сняла его с древка и завернула в него шлем. Затем, взяв его с собой, покинула шатер, чтобы вернуться в Аррас.

Когда Катрин шла к выходу с арены, то к своему величайшему удивлению, увидела Жана де Сан-Реми. Он прогуливался по ступенькам со сложенными за спиной руками и видом человека, ожидающего кого-то. Увидев Катрин, он заспешил к ней.

— Я уже начал беспокоиться, выйдете ли вы когда-нибудь из этого чертова шатра! Я видел множество людей, вышедших оттуда, и я не мог не беспокоиться о вас, — сказал он с необычной для него многословностью.

— Так значит вы ждете меня?

— Кого же я могу еще ждать, прекрасная госпожа! Рыцарь не забывает о даме, когда она направляется в стан врага… Но я не осмелился войти в шатер, даже когда увидел, что этих рослых молодцов, выводят оттуда под сильной охраной…

— У меня есть что сказать по этому поводу! — вскричала Катрин, обрадованная, что может сорвать злость. — Но и хорош же этот ваш герцог!

— Почему мой, дорогая? Ваш! — закричал Сан-Реми срывающимся голосом.

— Я запрещаю вам говорить так! Я отказываюсь быть подданной человека, ведущего себя так омерзительно. Человек, схвативший двух рыцарей, приехавших сюда, доверясь его честному слову, веря его доброй воле, просто потому, что они имели несчастье стать победителями… Это… Это настолько ужасно, что невыразимо словами.

Сан-Реми посмотрел на Катрин со снисходительной улыбкой нянюшки, увидавшей не в меру расшалившегося малыша.

— Я абсолютно согласен. Это ужасно! Но вы точно уверены, госпожа, что это перемещение двух королевских рыцарей в… э… под охрану дело рук монсеньора?

— Что вы имеете в виду?

Жан де Сан-Реми пожал плечами и поправил шапочку с пером.

— Я имею в виду, что Жан де Люксембург как раз тот человек, который мог замыслить это сам! Это как раз то, на что он способен. Так вы идете?

— Куда?

— Почему бы вам не навестить монсеньора? Разве вы не хотите этого сделать? В любом случае, у меня есть носилки, которые ждут вас. Я думаю, что вы воспользуетесь моим советом и направитесь в них во дворец, а не пойдете этими маленькими прелестными ножками пешком… особенно с этим огромным шлемом. Его, должно быть, неудобно нести. Давайте его мне и позвольте помочь вам.

На секунду Катрин онемела от удивления. Но затем прыснула со смеху. Что за удивительный малый это Сан-Реми! В нем было необычайное остроумие, скрытое под безжизненными щегольскими манерами. Он несомненно доказывал, что если будет необходимость, он станет добрым и верным товарищем. С обворожительной улыбкой она протянула ему руку.

— Благодарю. Вы точно читаете мои мысли, мессир де Сан-Реми. Я хотела бы, чтобы мы стали друзьями. Вы и я.

Молодой человек снял шапочку и, поклонившись, взмахнул ею, подметая длинным пером землю.

— Я уже ваш раб, госпожа. Но я выслушал ваше предложение с великой радостью и готовностью, а теперь разрешите мне сопровождать вас.

Он подал руку Катрин и проводил ее к носилкам, держа шлем в свободной руке.

Глава тринадцатая. НЕОБЫКНОВЕННАЯ НОЧЬ

Когда носилки Катрин опустились перед дворцом, где находились покои герцога Филиппа, настала ночь. По дороге Катрин побывала у себя, чтобы заменить испачканное и помятое в толпе платье на новое — из черного гладкого бархата. Она поменяла свою остроконечную шапочку на маленькую круглую шляпу, тоже из бархата, которую надела на золотую сеть, покрывавшую тяжелую гриву волос. Комната, которую она делила с Эрменгардой, была пуста. Графиня, будучи хранительницей гардероба, должно быть, находилась у принцесс. Катрин не стала разыскивать ее. Жан де Сан-Реми ждал в носилках.