Любовь - только слово

— Bona causa triumphat, не так ли? — с горечью сказал Гарденберг. — Спасибо за подарок.

Лазарус ничего не ответил. Он сунул в рот две цветные пилюли и продолжал смотреть в окно, за которым лежал снег, очень много снега.

Глава 16

Вечером того же дня Пауль Роберт Вильгельм Альберт Лазарус сидел в кабинете своей маленькой квартирки во Франкфурте. Госпожа Марта, которая вот уже семнадцать лет вела его домашнее хозяйство и которую все эти семнадцать лет Лазарус периодически грозился уволить, но никогда не осуществлял свою угрозу на практике, сразу же по его возвращении домой затопила печь. Лазарус сидел, покачиваясь в кресле. На нем была пижама и тапочки. Правая рука сжата в кулак. Он сидел и смотрел в пустоту. Госпожа Марта вошла и спросила, желает ли он чего.

— Нет, спасибо.

— Тогда спокойной ночи, господин Лазарус.

— Спокойной ночи, Марта.

Она ушла. А он остался неподвижно сидеть и думал, что он, который никогда ничего не желал, теперь желал такой же любви, о которой прочитал. И даже если бы она так же плохо закончилась и даже если бы он из-за нее стал несчастлив. Ему вдруг стало ясно, что он никогда в жизни никого не любил.

А что такое любовь?

Неизведанная страна, думал Пауль Роберт Вильгельм Альберт Лазарус, который представлялся Альбертом.

Мы думаем, что Пауль Роберт Вильгельм Альберт Лазарус ошибался и у него в жизни была любовь. Нет такого несчастного на земле, который бы не испытал это чувство! Любовь бывает разная. И очень редко, когда она делает кого-то счастливым. Но даже тогда, когда это случается, это происходит помимо ее воли.

Глава 17

В то время как издатель Лазарус сидел в кресле-качалке, таможенник добросовестно проводил досмотр гроба с телом Оливера Мансфельда. Разбитая итальянская пластинка, найденная на груди трупа, привела его в замешательство, и он проконсультировался у своего коллеги, что с ней делать.

— Лучше вынь ее, — сказал тот. — Береженого бог бережет.

Пластинку изъяли и отнесли в полицейский участок, который находился в здании аэропорта. Старший комиссар Гарденберг чертыхался, когда на следующее утро его уведомили об этом. Он распорядился забрать пластинку и отправить ее отдельно вслед за гробом, который этой же ночью в самолете господина Мансфельда, отца Оливера, летел в Эхтернах. За штурвалом самолета сидел Тедди Бенке. Он нарушил свою привычку, которую свято соблюдал в течение нескольких десятилетий, и пил во время полета. Гроб стоял позади него в элегантной пассажирской кабине.

В это же время, когда издатель Лазарус неподвижно сидел в своем кресле, немного ослабив сжатую в кулак руку, матери Оливера Мансфельда врач психиатрической лечебницы в Люксембурге сделал инъекцию сильнодействующего препарата, так как она чрезвычайно беспокойно себя вела.

В это же время доктор Флориан пил в своем кабинете и думал, как было бы здорово, если бы у него был ребенок. Хотя бы один, но собственный.

В это же время дедушка Ремо Мортула на Эльбе успокаивал свою семью, стоявшую на пороге неизбежного финансового кризиса, словами «Dio ci aiutera» — Бог поможет.

В это же время Геральдина Ребер спала с Отто Вилльфридом в доме свиданий. Он думал о потерянной фабрике, а она думала о потерянной любви.

В это же время недалеко от «Квелленгофа» по заснеженному ночному лесу осторожно крался хромой инвалид Ганси. Он поставил там капкан, и в него уже попалась лиса. Маленький Ганси потихонечку придушил бьющегося в конвульсиях зверька. При этом глаза его лихорадочно блестели.

В это же время советские ученые заканчивали последние приготовления к старту огромной ракеты, которую они намеревались отправить на Венеру.

В это же время, лежа в постели, Ноа писал своей подруге из Бразилии Чичите с кожей цвета кофе с молоком длинное письмо, в котором объяснял ей символику романа «Чума».

В это же время сестра Клаудия, сидя в своей комнате дома отдыха «Ангел Господень» недалеко от Фридхайма, читала молитву: «Отче наш, иже еси на небесех…»

В это же время в Китае умирали от голода триста пятьдесят четыре ребенка.

В это же время в аэропорту Люксембурга Вальтер Мансфельд и его подруга Лиззи ожидали прибытия самолета. Вальтер Мансфельд пил виски, а его подруга коньяк. Они уверяли друг друга, что после такой трагедии выпить необходимо.

В это же время Вольфганг Гартунг читал в книге Эрнста Шнабеля под названием «СС — власть без морали» об ужасах нацистского периода.

В это же время в баре в порту Марциана из музыкального автомата раздавалась песня: «Il nostro concerto».

В это же время старший комиссар Гарденберг сидел в кабинете своей квартиры у печки. Гарденберг держал на коленях толстую папку с рукописью Оливера Мансфельда и пачками бросал листы в огонь. Вся рукопись была уже в огне, лишь первая страница еще оставалась в руках Гарденберга. На мгновение он замешкался, прочитав название книги «Любовь — только слово», но и эту страницу тоже бросил в огонь.

Огонь быстро сожрал ее.