Любовь цвета боли 2 (СИ)

Нахмурив брови, медлит, напряженно сканируя пространство.

— Давай! Вот твоя свобода, — раскидываю в сторону руки. — Вали, пока не передумал, — вижу, что бездействует, и гонимый неконтролируемой яростью, клокочущей в груди, бью со всей силы кулаком по капоту, оставляя вмятину на металле.

Руслан выходит из машины, прячет руки в карманы кожаной куртки, ощетинившись, опасливо оглядывается по сторонам.

— Олю, зачем втянул? — цежу сквозь зубы, приближаясь. — Она же всё это время детей моих под сердцем носила, — реву, хватая его за грудки и впечатывая спиной в машину.

— Ты сам виноват, — отталкивает, ощутимо ударяя в плечо. — Я не собирался тебя убивать. Хотел, чтобы ты сам себя сгноил. Всё ведь должно было закончиться намного раньше, ещё тогда, когда наркоманку в твой дом привезли. Я просчитал всё до малейших деталей, всё подготовил. Нагрянули бы менты, репортеры, а у тебя в доме две бабы, которых ты держишь в заложницах. В тот момент избитая до полусмерти Оля соловьем бы пела, давая против тебя показания. Х** бы ты отмылся тогда. Но ты, с*ка, опять свинью мне подкинул своим заявлением в следственный комитет. В долбаного героя решил поиграть, — сплевывает зло, глядя на меня с безумной улыбкой на искаженном яростью лице. — А потом я смотрел, как ты с ней возишься, трясешься над Олей. Тогда понял, что не время раскрывать все карты. Я хотел, чтобы ты сам сломал себя. Сгнил заживо. И я в тебе не ошибся. Жаль только, поздно узнал, что Оля выродков твоих носит, мы бы тогда такую партию разыграли, что ты бы сам себе пулю в висок пустил.

— Что ж ты за мразь такая? А? — обреченно спрашиваю глядя на Руслана. — Неужели нет в тебе ничего святого? Моя женщина! Мой брат! Ты убил Назара ради чего? Потешить свое эго? Трус ты Руслан, в открытую играть кишка оказалась тонка.

— Я трус? Да я только и делал, что подчищал за тобой всю жизнь. Кем бы ты был без меня? Кем вы оба были бы, если не я? Это я! Все что у тебя есть, всё чего ты добился — только благодаря мне! И я хотел, чтоб ты понял, прочувствовал, что без меня ты никто. Ну, давай, — раскидывает руки в стороны, глядя на меня с вызовом. — Чё пристрелишь меня? Или в полицию сдашь?

— Уходи, — хриплю задыхаясь.

Недоверчиво смотрит на меня, не двигаясь с места.

— Бля, да ты достал! — выхватываю ствол из кармана и направляю дуло в голову Руслана. — Мое терпение не вечно, «друг». Даю тридцать секунд, — вскидываю руку и смотрю на часы. — Время пошло.

— Ты ведь всё равно грохнешь меня, не сейчас — так позже. Чего тянуть?

— Учусь проявлять милосердие, — не отрывая взгляда от секундной стрелки, с характерным щелчком снимаю пистолет с предохранителя. — Осталось пятнадцать секунд.

Обостренный слух улавливает тихий хруст веток под тяжелой поступью Руслана. Опускаю пистолет и смотрю на его удаляющуюся спину. Эта картина навсегда останется еще одним ярким эпизодом в моей памяти. Последним воспоминанием о близком друге, любовь к которому я наживую, без анестезии ампутирую из сердца.

Оборачиваюсь, подаю рукой знак, и в тот же момент меня ослепляет свет фар двух внедорожников, притаившихся с противоположной стороны широкой поляны.

Не знаю, сколько стою, уставившись на глухую чащу погруженного во мрак леса, в которой скрылся Руслан. Время будто остановилось. В мертвой тишине слышно, как натужно скрипят верхушки деревьев, потревоженные мощными порывами ветра, и нетерпеливо рычат изголодавшиеся по охоте псины.

Перевожу взгляд чуть в сторону, туда, где на краю поляны стоят два внедорожника, и с каким-то пугающим спокойствием смотрю на людей в черном камуфляже, мельтешащих в свете фар. Медленно бреду в их сторону, провожу ладонью по холке одного из доберманов, который, стоит мне приблизиться, доверчиво утыкается прохладным носом в ладонь.

Присаживаюсь на корточки и по очереди ласково треплю каждого между ушами. Я с любовью отобрал лучших в своем предназначении: это выносливые звери, обладающие молниеносной реакцией, коварным методом атаки, неукротимым азартом и яростью. «Отряд дьявола» — таким ласкающим слух прозвищем нарекли эту четверку доберманов кинологи, вырастившие поистине прирожденных убийц.

Поднимаюсь на ноги и, глядя сверху вниз на заинтересованно следящих за моими движениями псов, командую тихо:

— Сидеть.

Четверка тут же послушно опускается на задние лапы. По очереди снимаю поводки с массивных ошейников, в которые встроены датчики слежения. Иду к своей машине и достаю из бардачка заранее приготовленный гриппер с кожаными перчатками внутри. Подхожу к навострившим уши псам, поочередно подношу раскрытый пакет к собачьим мордам, отчетливо понимая, что перешагиваю через тонкую грань точки невозврата. Колесо Сансары запущено. В эту ночь Руслан обретет долгожданную свободу, а я навсегда потеряю близкого друга.

??????????????????????????Прикрываю глаза и вдыхаю полной грудью терпкий, пропитанный хвоей аромат ночного леса. Сегодня я вершу правосудие. В памяти всплывают слова, брошенные Русланом: «Я проклинаю тот день, когда впервые встретил тебя». Может, действительно не зря проклинал?