Любовь цвета боли 2 (СИ)

Несмотря на всплеск эмоций и присутствие Макара, похоже, плотно пускающего корни в моем скромном жилище, засыпаю быстро.

Вначале, правда, некоторое время лежу и прислушиваюсь к завыванию ветра за окном и тихим шагам из гостиной. Напряженно жду, что сейчас услышу тихий щелчок замка и скрип двери, но, побродив по квартире, мой небритый дровосек затихает.

А утром меня, конечно же, ждет сюрприз… Лежу, сонно моргая, пытаюсь понять, почему так жарко. Тяжелая рука обвивает мою талию, намертво придавливая к матрасу. Голова уютно лежит на сгибе мужского плеча, сама я плотно прижата спиной к груди Макара.

Стараясь действовать тихо, ужом выскальзываю из объятий, а наглая лапа тут же стремится заграбастать меня обратно.

— Куда собралась? — хриплым ото сна голосом интересуется Макар.

Притягивает к себе, для надежности еще и закидывает на меня ногу, шумно дышит в волосы. Целомудренная рубашка неприлично задралась куда-то на талию, большая мужская ладонь мягко, ненавязчиво поглаживает животик.

— Я надеюсь, ты в курсе, что с треском провалил зачет по теме «Личное пространство»?

— Ничего, — хмыкает за спиной. — Я компенсирую вкусным завтраком. К тому же мы ведь когда-то дойдем до важной темы — «Половое воспитание» и назовем наш зачет «Пять оргазмов беременяшки».

Шикаю и перехватываю ладонь Макара, которая спускается ниже, к трусикам.

— Не наглей.

— И в мыслях не было.

Ага, упирающийся мне в поясницу внушительный бугор явно намекает об обратном.

— И вообще: мало того, что ты манипулятор, так еще и врунишка. Мы не смотрели вчера новости, и никаких природных аномалий и в помине не было.

— Правда?

Поворачиваюсь лицом к Макару, удобно устраиваюсь на соседней подушке. На относительно безопасном расстоянии.

— Да-да, я помню твою позицию: в любви как на войне, да, Макар?

— Ага, — щурится довольно, поворачивается на спину и потягивается как сытый, довольный котяра. — Какие у нас планы? — поворачивается опять ко мне.

— Не знаю, как ты, а я сегодня выхожу на работу.

Хмурится, недовольно сведя брови.

— Я беременная, а не больная, — предугадывая его рьяный протест, говорю. — И пока моя работа не будет причинять мне дискомфорт, я буду трудиться. Не из-за того, что хочу доказать свою независимость, а потому, что люблю свою профессию и просто свихнусь, если буду сидеть дома и ничего не делать. Про коррективы напоминать, я надеюсь, не нужно?

— Не нужно. — Тихонечко ликую внутри, когда скрепя сердце Макар решает всё же не ссориться по этому вопросу. — Рано радуешься, — скалится.

Пружинисто подается вперед. Я не успеваю отреагировать и понимаю, что уже лежу на спине и слегка обездвижена.

— Предлагаю за каждый успешно пройденный зачет внести в нашу перевоспитательную программу поощрения, — нависнув надо мной, Макар ведет губами по щеке. — Простимулировать, так сказать. Для начала это может быть поцелуй.

— Один ты с треском провалил, так что никаких поощрений, — выпаливаю скороговоркой.

Сложно поддерживать разговор, когда безуспешно пытаешься свести ноги. Макар бессовестно просунул колено между моими бедрами, еще и ловко пытается коснуться груди наглыми пальцами. Всё время отвлекаюсь на бесстыжие губы, которые покусывают мои ключицы.

Господи, восьминог какой-то, оплел со всех сторон, я уже не соображаю, где и какими именно частями тела он меня тискает. Я уже взвинчена до предела. Шумно выдыхаю, когда крупная ладонь накрывает непривычно чувствительную, потяжелевшую грудь. Вздрагиваю всем телом, ерзаю под Макаром, то ли отталкивая, то ли прижимаясь теснее.

— Ну, так что? — мурчит мне в шею. — Даешь?.. — Многозначительная пауза. — Зеленый свет? Или еще поуговаривать немножко?

Мы ведь о поцелуе до сих пор ведем речь? Правда? Порывисто обхватываю его лицо и притягиваю к себе. Ловлю довольный смешок губами.

— Всё, слезай с меня, — упираюсь руками в каменную грудь.

Резкий рывок — и вот Макар уже на спине, а я сижу на нем верхом. Пока пытаюсь привести в порядок свой вестибулярный аппарат, этот нахал пальцами зарывается в мои волосы, дергает на себя. Я с громким возгласом впечатываюсь в его грудь, а Макар врывается в мой рот. Без предупреждения, без разрешения. Нагло, варварски терзает мои губы и враскачку врезается бедрами туда, где уже давно всё влажно и горит. Целует жадно, по- звериному, грубо имитируя языком то, что происходит внизу, свободной рукой с оттяжкой проводит по талии и бедрам. И рычит, как дровосек в моих неприличных фантазиях, да так, что у меня этот рык вызывает толпы мурашек, которые собираются сладкой болью внизу живота.

А потом неожиданно всё прекращается. Один миг — и я одиноко лежу в своей кровати, слепо гляжу в потолок, пытаюсь выровнять дыхание и унять грохочущий в горле пульс. В поле моего зрения появляется довольное лицо Макара, который стоит надо мной, даже не пытаясь скрыть, что очень даже не против продолжить.

— Вот это, маленькая, и есть качественное поощрение, — скалится довольно, прекрасно понимая, в каком я сейчас невменяемом состоянии. — Ты полежи, отдохни… Я в душ и приготовлю нам завтрак.