Любовь цыганки

Подъехав ближе к Рукхоупу, Уильям Скотт заметил, что опускная решетка наружных крепостных ворот поднята. Двое всадников выехали из ворот и поскакали вдоль западного склона. За минувшие столетия эту дорогу порядком разбили копытами. Прежде она была куда ровнее, полого спускаясь с вершины вниз. Один из мужчин, завидя Уильяма, махнул ему рукой.

Уильям прищурился, стараясь разглядеть всадников, и узнал обоих. Тот, что помоложе, являлся его другом, которого он всегда был рад видеть. Старший, пожалуй, относился к его заклятым врагам, хотя в общении друг с другом они старались сохранять прохладную вежливость.

Нахмурившись, Уильям остановил коня и принялся ждать. Мужчины быстро понеслись к нему, окруженные облаком пыли, поднимающейся из-под копыт.

– Добрый день, Перрис.

Уильям кивнул другу. Его сдержанность объяснялась присутствием рядом с ним другого всадника, остановившего свою лошадь совсем близко.

– Мы только что выехали из Рукхоупа, – сказал Перрис. – Какая удача, что мы тебя встретили! Не застав тебя дома, хотели вернуться сюда позже на этой неделе.

Уильям выдавил из себя натянутую улыбку. Перрис Максвелл был не только его другом, но и родственником. Не так давно матушка Уильяма вышла замуж за Максвелла из Брентшоу, дядю Перриса. Помимо родства, их связывало еще и знакомство при дворе, где Перрис, изучивший право, исполнял обязанности адвоката при вдовствующей королеве Марии де Гиз.

Уильям перевел взгляд на мужчину рядом с Перрисом и слегка склонил голову.

– Мое почтение, Малис.

– Уильям, – произнес Малис Гамильтон.

Его темно-синие глаза и коротко остриженные седые волосы отливали серебром в свете заходящего солнца.

– Большая удача встретить тебя. Перрис прав.

Каждый раз, когда Уильям встречал Малиса Гамильтона, он чувствовал внутри себя нарастающее напряжение. Их связывали трагедия, злоба, даже ненависть. Дело было не только в том, что Малис Гамильтон присутствовал среди тех, кто увозил его из Рукхоупа в день, когда был казнен его отец Алан Скотт. Малис приходился отцом женщине, которую Уильям любил и потерял и которая была матерью его ребенка.

Из-за горькой, нерасторжимой связи, существующей между ними, Уильям посчитал самым разумным избегать общества этого человека. Сейчас, когда они находились в сотне ярдов от места, где повесили отца Уильяма, а Малис взял юношу в качестве заложника короны, ему с трудом удавалось обрести власть над собственным гневом.

А еще их обоих связывала Катарина. Мысль о благе маленькой дочурки заставляла Уильяма обуздать свою острую неприязнь по отношению к ее деду.

– Мы приехали сегодня в Рукхоуп по официальному делу короны, но вас в замке не оказалось, – произнес Малис. – Ваша сестра Елена показала себя радушной хозяйкой в ваше отсутствие… бедняжка…

Уильям едва не задохнулся от возмущения. Замечание Малиса было просто оскорбительным. Старый мерзавец намекал на шрамы, оставшиеся на лице девушки после того, как она переболела ветряной оспой. Уильям уже собирался дать достойную отповедь наглецу, но Перрис, подъехав поближе к другу, помешал ему.

– Я не склонен жалеть леди Елену, – заявил Перрис. – Шарма и грациозности ей не занимать. Я нахожу ее милой и весьма жизнерадостной. Признаться, ваше замечание, Малис, меня удивило. Не понимаю, с какой стати вы назвали ее бедняжкой!

Реплика Перриса прозвучала как вызов. Уильям не мигая смотрел на Малиса. Старик, откашлявшись, пожал плечами.

– Ну… да… в общем. Ваша матушка захворала и слегла, – произнес Гамильтон. – Она так и не спустилась поприветствовать гостей.

– Должно быть, ее знобило, – произнес Уильям.

Он прекрасно знал, почему его мать осталась в своих покоях. Пожалуй, и для Малиса это не было секретом. Леди Эмма просто не выносила даже редких визитов Гамильтона в Рукхоуп.

– Катарина – просто красотка, – сказал Малис, – напоминает мне ее мать в таком же возрасте.

– Да, – порывисто кивнул Уильям. – Вы сказали, что прибыли сюда по официальному делу короны. А почему не послали гонца?

– Мадам вдовствующая королева шлет вам свои личные пожелания всего наилучшего, – сообщил ему Перрис.

Уильям изумленно на него уставился. Он уже несколько месяцев избегал появляться при королевском дворе. Все это время он ничуть не сомневался в том, что Мария де Гиз, вдова короля Якова, забыла о его существовании так же основательно, как и другие.

– Она пожелала, чтобы именно я доставил написанное ею собственноручно письмо.

Перрис потянулся к своему дублету и вынул оттуда сложенный лист пергамента, скрепленный красной восковой печатью.

Уильям настороженно принял письмо из рук друга, гадая, к добру оно или к худу.

– Я сказал ей, что у нас с вами осталось неулаженным общее дело, поэтому я найду вас и заодно передам приглашение, – добавил Малис. – А еще мне хотелось повидать внучку.

– Мадам желает немедленно видеть тебя во дворце Линлитгоу[22], – произнес Перрис.

Уильям сунул письмо в карман, собираясь прочесть его позже.

– Хорошо, – ответил он. – Мне есть что ей сообщить и о чем поговорить.