Любовь цыганки

Тамсина отступила вглубь и спряталась в тени кибитки. Ее щеки пылали от стыда.

– Моей бабушке вы нравитесь, но уезжайте, – бросила Тамсина в ответ. – Я не поеду с вами в Рукхоуп.

Девушка расслышала, как мужчина тихо ругается себе под нос. Сняв шляпу, Уильям взъерошил себе волосы, потом снова выругался и скривился. Видно было, что он совсем позабыл о ране в руке, и теперь она давала о себе знать. Нона, сложив руки на животе, улыбалась.

– Тогда передайте мне мою одежду, – сказал мужчина. – Я переночую где-нибудь в таборе. Поговорим утром… только мы вдвоем. Я никуда не уеду без вас.

Ее горячий темперамент взял свое. Тамсина уже не могла сдерживаться. По правде говоря, девушка даже не понимала, что ее так сильно злит, однако всецело сдалась этому чувству. Схватив шлем, она запустила им поверх плеча бабушки в Уильяма. Мужчина увернулся, но все же сумел поймать шлем налету. Оставшаяся одежда последовала за шлемом – сверток, брошенный Тамсиной, грохнулся на подножку, а затем скатился вниз.

Нона радостно потирала руки.

– Да… да… – крякнула она. – Хороший выбор, что ни говори!

Уильям слабо улыбнулся Ноне, ничего не понимая, потом кинул сердитый взгляд на Тамсину, прятавшуюся в тенях за занавесом на входе, и наконец ушел по направлению к росшим невдалеке деревьям.

Нона обратила в сторону внучки довольное лицо, в выражении которого читалась проказливость. Спустя секунду она уже спрыгнула с подножки кибитки на землю. Монисто на ее шее зазвенело. Выкрикнув имя своего мужа, она устремилась на его поиски.

Тамсина опустилась на пол кибитки, прикрыв лицо обеими руками. А потом горячие слезы раздражения и стыда залили ее ладони.

Глава 13

Если рука благословит тебя,

Будет тебе удача,
Я клянусь этими десятью,
Удача снова будет твоей,
Правда, не знаю когда.

Бен Джонсон. Маскарад переодетых цыган

Утро выдалось прохладным и пасмурным. Когда Тамсина проснулась и выбралась из-под кибитки, кутая плечи в одеяло, небо едва прояснилось. В воздухе веяло прохладой. Повсюду еще царил сумрак, однако девушка расслышала приглушенные голоса. Где-то залаяла собака. Пахло беконом, который жарили в лесочке.

Костры горели, словно золотистые звезды в утренней дымке тумана. Ромалы начали просыпаться после непродолжительного отдыха. Они тихо передвигались, словно тени, переговаривались шепотом с членами своих семей и так же, приглушенно, разговаривали с лошадьми, ухаживая за ними.

Когда дедушка и бабушка вернулись ночью в кибитку, Тамсина притворилась, будто крепко спит. Тревожить внучку они не стали. Уильям Скотт прилег спать под деревом с противоположного края поляны. Тамсина часто поглядывала в его сторону, но шотландец, судя по всему, крепко спал, а вот она полночи ворочалась с боку на бок.

Девушка наблюдала за тем, как некоторые женщины готовятся к предстоящей свадебной церемонии. Вскоре табор отправится пешком на то место, где ее дедушка, вожак своего народа, совершит свадебный обряд, скрепив союз молодоженов. После этого весь день все ромалы будут трапезничать, играть музыку и танцевать.

Завтра, как ей было известно, дедушка поведет табор в другой район Шотландии. Джон Фо обещал подумать о том, что поведала ему внучка. Интриги короля Генриха потерпят неудачу, если никого из ромалов не удастся подкупить либо запугать. Тогда никто не согласится помогать англичанам.

Девушка направилась к ручью, текущему за деревьями. Проходя мимо, Тамсина украдкой посмотрела на Уильяма Скотта. Мужчина сидел под дубом, натягивая сапоги с высокими голенищами. Он посмотрел на девушку и кивнул. В утреннем свете взгляд его голубых глаз казался холодным. Наверняка он ожидает, что в самое ближайшее время они направятся в Рукхоуп. Сердце девушки сильно забилось в груди. Она лишь кивнула в ответ и ускорила шаг.

У ручья женщины набирали ведрами воду. Никто с ней не заговорил. Наверняка они сейчас думают о том, что прошлой ночью она накликала на них несчастье. Тамсина, держась от них на расстоянии, обмыла лицо прохладной водой, а потом мокрыми руками попыталась распутать и пригладить растрепанные после сна волосы. Вернувшись, она заметила, что Уильям стоит подле своего коня и готовится к отъезду.

Из кибитки выбрался Джон Фо и помахал Тамсине. В руке у него была зажата тряпица с какой-то едой. Дедушка звал ее к себе.

– Чалай! – крикнул он. – Доброе утро!

Дед предложил ей овсяную лепешку и поджаренную до хруста, все еще горячую свинину. Поблагодарив, девушка начала есть, стоя рядом. Он не смотрел на внучку, пока та ела. Так считалось приличным.

– Дедушка, – произнесла Тамсина, все съев. – Спасибо, что пришел мне вчера на выручку.

– Мы защищаем своих женщин, – грубовато ответил дед.

– Прости, что из-за меня свадьба моей кузины была омрачена.

– Во всем виноваты гаджо. Ты не сделала ничего плохого… хотя твое поведение не всегда приличествует хорошей роме, – немного помолчав, он добавил: – Слишком многому ты научилась у гаджо.