Любовь цыганки

Еще больше удивившись, Уильям ничего не ответил. Не исключено, что у цыган принято дарить подарки незнакомцам при расставании. Он ждал. Нона, вернувшись, протянула ему сложенную зеленую шелковую ткань.

– Это шейный шарф, который носят наши мужчины, – объяснил Джон Фо. – Она хочет подарить его вам. Этот шарф нам подарили много лет назад, когда я и Нона еще были молоды. Даритель – французский король. Мы тогда ездили по его землям, и нас пригласили играть и танцевать при королевском дворе. Им очень понравилось наше выступление.

Уильям разложил шарф. Темно-зеленый прямоугольник шелковой ткани был вышит золотой нитью. В призрачной предрассветной дымке шелк посверкивал словно изумрудные каменья.

– Благодарю, – произнес шотландец, а потом, улыбнувшись, заговорил по-французски. – Merci, madame[38]. Это большая честь для меня получить этот прекрасный подарок.

Старушка улыбнулась и произнесла тоже по-французски:

– Вы – красивый мужчина. Позвольте увидеть мой подарок на вас.

Уильям снял с головы шлем, а пожилая цыганка, обернув шелковую ткань вокруг его шеи, завязала на слабый узел спереди. Она погладила ему руку. Казалось, вот-вот и старушка расплачется.

– Теперь вы похожи на рома, – улыбаясь, произнесла она.

Уильям прикоснулся к ткани шарфа.

– Я бы тоже хотел что-то вам подарить, – молвил он.

– Вы уже и так одарили нас сверх всякой меры, – сказал Джон Фо по-французски, чтобы и Уильям, и Нона его поняли. – Мы навсегда будем у вас в долгу. Вас избрала сама судьба.

Уильям опешил, но потом улыбнулся, решив, что цыган имеет в виду то, как он помог их внучке ночью. Возможно, они только рады тому, что теперь Тамсина под его защитой. Арчи Армстронг тоже будет ему за это признателен. Шотландец уже склонялся к мысли, что девушка куда более дикая, чем ему казалось сначала.

Со слезами на глазах Нона сложила руки на груди и поклонилась. Уильям услышал топот приближающихся копыт. Гнедой в яблоках несся через лагерь в его сторону. Скотт отступил.

Тамсина скакала с беззаботной грациозностью: спина выпрямлена, бедра расслаблены, подол платья трепещет, темные волосы развеваются сзади. Скользнув взглядом по мужской фигуре, девушка проскакала мимо. Доскакав до края вересковой пустоши, Тамсина пустила своего коня легким галопом.

Уильям ринулся вперед, но затем, остановившись, оглянулся на стариков. Джон Фо с невозмутимым видом указал пальцем в сторону вересковой пустоши.

– Езжайте за ней вслед, – произнес он. – Теперь это ваша забота, Уильям Скотт.

Пробежав рощицу, мужчина оседлал своего гнедого жеребца и поскакал прочь от цыганского табора.

* * *

Туман низко клубился над вересковой пустошью в низине. Свет восходящего солнца озарял своим сиянием холмы. Уильям неторопливо скакал через пустошь. Тамсина вырвалась вперед, но мужчина чувствовал, что может не спешить. Пока в сердце Тамсины бушуют эмоции, заставившие ее вот так опрометчиво ускакать из цыганского табора, достаточно ехать сзади на расстоянии и не терять девушку из виду. Здесь она от него не уйдет.

Проскакав вересковую пустошь, девушка свернула к восточной дороге, которая вилась вдоль подножия огромного холма. Уильям скакал вслед. Копыта его жеребца быстро и ритмично стучали по земле. Впрочем, его конь особо не усердствовал. Ему не надо его подгонять, чтобы догнать девушку. Гнедой Тамсины устанет быстрее, и наезднице придется поумерить свой пыл.

Он наблюдал за тем, как она скачет. Ее волосы развевались сзади словно черное знамя. Юбки высоко задрались, обнажая длинные, стройные ноги. Мужчина залюбовался ее столь естественной силой и грацией. Что могло так расстроить девушку? Создавалось впечатление, что она от чего-то бежит. Минувшей ночью она имела достаточно смелости, чтобы противостоять двум насмехавшимся над ней мужчинам. Теперь же Тамсина ведет себя так, словно ей не хватает смелости взглянуть ему в глаза.

Уильям скакал позади нее, вспоминая события минувшей ночи, когда он впервые увидел ее левую руку. Он не почувствовал отвращения, не испытал шока, хотя девушка, судя по всему, на это и рассчитывала. Да, было удивление и любопытство. Как же ловко девчонка скрывала это от него! Лично он думал, что увидит шрамы, оставшиеся после давнишнего ранения.

На поверку оказалось, что он имеет дело всего лишь с безвредным капризом природы. Уильям чувствовал по отношению к ней лишь сочувствие и симпатию. Такое случалось с ним и прежде. Как бы ни старался мужчина казаться холодным и отстраненным, Тамсина умела достучаться до его сердца. Подобную слабость прежде он проявлял лишь по отношению к своей дочурке.

Тамсина, кажется, верит в то, что эта рука делает ее какой-то ущербной, возможно, даже является знаком врожденного зла. Лично он в такое не верил. Годы обучения рядом с королем, а затем самостоятельное штудирование научных и медицинских трактатов сделали его противником любых распространенных в то время суеверий.