Любовь ушами. Анатомия и физиология освоения языков

Но ведь, чтобы говорить, надо знать много слов и уметь ими пользоваться? Точно. Поэтому будь готов, что языка будет много. Очень много. В этом бассейне недолива нет. Здесь понимают: чтобы сказать двадцать слов, нужно услышать двести. На первых занятиях количество языкового материала будет нарастать лавинообразно, но подан он будет так, что его не придётся зубрить. Он будет укладываться в памяти благодаря активному использованию прямо на уроках. Здесь понимают также, что язык входит через уши, а выходит через рот. Поэтому тетрадка впервые понадобится нескоро-нескоро. Ну, примерно так же, как с родным языком. Вы как родились, сразу писать начали, так ведь? Или нет? Нет: вы слушали речь, звучащую вокруг – и реагировали на неё. То же самое, но в значительно более интенсивном режиме (ведь все необходимые структуры мозга у вас уже сформированы, вы же не вчера родились!) происходит и на занятиях по методу Китайгородской.

И, между прочим, так решается вечная и неизбывная проблема всех курсов: надо говорить – а никто слов не знает, чтоб говорить-то! Их слишком мало. Проходит три месяца – а словарный запас по-прежнему ничтожно мал! «Вот так и возникают нездоровые сенсации». Люди бросают язык, теряют веру в себя, получают подкрепление давно возникшим подозрениям о своей «неспособности к языкам» и так далее.

Нелегко сделать так, чтобы группа взрослых людей не просто «говорила» на изучаемом языке, а говорила то, что нужно, закрепляя лексику, фразеологию и конструкции языка. Лучше бы, чтобы это получалось «само собой». А «само собой» – это игра. Поэтому нельзя сказать, что на занятиях по Китайгородской бывают игры – нет, само занятие это сплошная игра с начала до конца.

Впечатление лёгкости создаётся, как вы понимаете, тщательной подготовкой. В числе прочего, преподавателю необходимо создать сценарий занятия. Оно будет интересным и легко воспринимающимся, если будет строиться не только в согласии с закономерностями чувственного восприятия, но и по законам драматургии.

Конечно, разочарование испытать и на таких занятиях можно. Хотя и сложно. Что для этого надо? Надо:

• не хотеть разговаривать;

• хотеть всё записывать;

• заранее знать, что ты «визуал» (ха-ха, ещё б не визуал, после нашей школы и нашего «вуза»!);

• не желать общаться с теми, кто учится рядом;

• очень стесняться и хотеть стесняться и дальше.

А самое главное, нужно почаще говорить волшебные слова «Я НЕ ПОНИМАЮ!»

Это же просто ключ к поражению!

Тебе «хау ду ю ду», а ты – «Я не понимаю»! И всё. Можешь собой гордиться. Отлично. И, кстати, это поразительно, но тех, кто ведёт себя на курсах языка именно так, совсем не мало. У меня как у преподавателя подозрение: они не добровольно пришли учить язык. Их заставили.

В общем, если вас заставили, – не ходите на курсы по методу Китайгородской. А добровольцам, тем, кто хочет не только выучить, но и учить язык (вернее, учиться языку), – рекомендую.

Бог исчерпал мир, или Wege und Worte zum Leben 1997–2003 – …

Оказалось, что половину нашей группы на занятиях у Розы Бабакеновны составили прихожане недавно открывшейся в Усть-Каменогорске католической церкви. В частности, ходила к нам и староста прихода Рита Фогельман. (Когда Рита собралась в Германию, то отправилась покупать авиабилеты в отделение агентства «Фогельман»: «Как ваша фамилия? – Фогельман. – Да нет, ваша фамилия как? – Фогельман!..»)

К тому времени моя душа давно хотела стать христианкой не только «по природе», как писал один из святых, но и по крещению. Преподавая студентам историю Средних Веков, я много рассказывал им о церкви, о богословии, о философии христианства. Богословские книги стояли на полках моей библиотеки. Но ведь в книжках говорилось, что правильная церковь – православная! А католическая неправильная! Я даже пытался сходить, в православную-то. Пришёл на Стрелку в Троицкую церковь (старейшее здание Усть-Каменогорска, конец XVIII века), а там поперёк входа – мощная деревянная скамья. Закрыто. Идёт подготовка к венчанию.

И вот однажды я оказался в католическом приходе. В моём будущем доме. Вернее, пока не «в», а у порога. Знакомая просила её встретить, ведь пасхальная служба кончается поздно. Пришёл перед окончанием службы, стоял под окошком (церковь представляла собой просто небольшой домик), и слушал – а душа плакала оттого, что они все там, а я в темноте за порогом…

Прошла весна, пришло лето. Прихожу я на работу, а в приёмной комиссии сидит молодой человек и читает книжку на немецком языке. Я заговорил с ним по-немецки, и первое, что он сказал после знакомства, было:

– А приходите в воскресенье в Католическую церковь, я там буду проповедь переводить, адрес…

– Алма-Атинская, 4а, – подхватил я.

– Вы уже и адрес знаете?

И тут я решил: если уж совершенно незнакомый человек, едва встретившись, сразу зовёт меня на эту Алма-Атинскую, 4а – значит, надо идти.