Любовь ушами. Анатомия и физиология освоения языков

И ещё ВОПРОС: чего ради, спрашивается, ребёнок станет слушать какие-то аудиокурсы? Вот чего ради?! Не поленитесь, пожалуйста, ответить на этот вопрос всерьёз, то есть найти причины, которые могли бы побудить к слушанию аудиокурсов.

У каждого советского ребёнка была своя личная Англия. Ну-ка, припомним наши любимые детские книжки? Не знаю, как у вас, а у меня – «Мэри Поппинс» и «Алиса в стране чудес». А самой первой книжкой, которую я вообще помню, были «Рассказы о маленьком автомобильчике» Л. Берг. Автомобильчик был жёлтый (я недавно нашёл эту книжку для младшего сына, и оказалось, что он красный. Но я-то помню, что он был жёлтым – и с тех пор хочу маленький желтый автомобильчик!) и громко говорил «Банг!». Любимые книжки моего сына – «Винни Пух» и «Остров сокровищ», дочки – «Питер Пэн» и та же «Мэри»; младшего сына – «Винни Пух» и «Медвежонок Паддингтон». Но вот парадокс: с английским языком всё это почти никак не ассоциируется. Наша детская Англия говорит по-русски, в блестящих переводах С. Маршака, Б. Заходера или Н. Демуровой. («Аню в стране чудес» мои дети тоже знают.) Так что о каких-то pre-listening skills говорить не приходится.

И сознание моё перед первой встречей с первым в жизни иностранным языком было вполне незапятнанным. Или напротив: уже запятнанным осознанием отчуждения, чуждости иностранного языка, изначальным отношением к нему как к школьному предмету. (Та пародия на английский, которая происходит сейчас в первом классе, где учится мой сын, тоже никак не затрагивает его лично. Интересно, неужели всё-таки карма?)

Первый урок

Наконец, то ли второго, то ли третьего сентября мы впервые переступили таинственный порог кабинета английского языка.

Что помню? 1) Возбуждение от встречи с новым. 2) Таблички с образцами английских прописных букв над доской. Года через два их сменили таблички с печатными буквами. Как раз в это время как в Англии, так и в СССР сочли излишним учить детей писать письменными буквами.) Так что нас всей этой ненужной каллиграфией уже не мучили, но я выучился-таки писать по-письменному, глядя на те таблички, пока их не сняли. 3) Наталья Владимировна повесила на доску карту Великобритании и рассказывала нам о ней по-английски (!) то же самое, что потом пересказала по-русски. Она тщательно выговаривала название газеты Morning Star как «монин стаа», и меня поразило несоответствие его звучания написанию «Морнинг стар» под карикатурами в «Крокодиле». Кроме того, она посоветовала нам читать журналы «Англия» и «Америка», подчеркнув, что это лимитированные издания и так просто на них не подпишешься. У моей тёти хранилось несколько номеров «Англии», они станут моим любимым чтением попозже, а во время перестройки тираж и «Англии» и «Америки» возрастёт, и я буду покупать их в киосках вместе с «Европой» и «Германией». А потом все эти журналы закроют один за другим в связи с успешным выполнением их задач: пропаганда западного образа жизни была больше не нужна. Убедили.

А пока на дворе 1980 год и я учу английский в Усть-Каменогорской школе № 29.

Английский? Как бы не так. Для родителей, у которых ещё остаются какие-то сомнения на этот счёт: есть непреодолимая пропасть между школьным предметом и реальной вещью с тем же названием. Есть физика и школьный предмет под названием «Физика» (без кавычек не употреблять). То же самое и с иностранным языком. Задача учителя – не английскому научить, а программу выполнить. Программу, которую к тому же не он придумал. Так что собственно английского языка на уроках английского языка было довольно мало. А что же было?

1. Транскрипция.

Во-первых, было такое великое и ужасное слово: «транскрипция». Вместо того чтобы учиться понимать и говорить по-английски, мы «учили звуки». Вместо того чтобы петь песенки, играть, смеяться и радоваться пониманию мира при помощи нового языка – овладевали великой премудростью: как правильно записывать эти звуки знаками фонетической транскрипции. Взять бы за шкирку того, кто придумал изучать эту транскрипцию в школе. Как можно преподавать недоверие к собственным ушам? – Дети, запомните: ваши уши ничем вам не помогут! Мало ли, что вы слышите? Надо услышанное записать. Специальными значками. Нет, нет, не буквами!

2. Тишина.

Ещё один анекдот из школьного кабинета английского языка.

Сидит себе тихонько наш пятый «Б» и переводит очередной опус про семью Стоговых или Браунов (их английские двойники), не помню. И вдруг поднимает руку отличница Лена Ошлакова (ныне живёт в Атланте, USA) и спрашивает: «Наталья Владимировна, а как gas переводится? Ой…» Нужны ли комментарии? Дружный смех аудитории свидетельствовал о том, насколько это идиотская идея – тишина на уроке языка.

Язык должен звучать. И это должно быть не чтение вслух текстов, а живая разговорная речь, песни и стихи.

3. Учительницы.