Любовь в 33 года

Возможно, примерно такая картина открывается, когда распахивают ворота рая. Буйство цвета, множество вариаций на тему зеленого, фантазийно раскиданные яркие бусины-бутоны. С одной стороны живая изгородь, за которой простирается акварель от салатового до фисташкового оттенков, с другой ковры деревьев, кустов, пальм, цветов, по-царски раскатанных прямо к подножию величественной бирюзы.

Сразу у входа они встретили любопытное дерево, будто замершее в приветственном поклоне, почтительно приподняв крону-шляпку. Первым желанием Иры от увиденной красоты было поклониться в ответ. Она почти остановилась, с восхищением осматривая открывшиеся виды, и тут же захотелось сорваться с места, разогнаться, и бежать, бежать в самый дальний конец парка, охватить его весь, раскрыть для себя каждое создание щедрой земли.

Женя шел рядом, поглядывая на ее реакцию, и подстраиваясь под ее темп.

– Ты что, впервые здесь? – спросил он.

– Ну да. Раньше же наши жили в другом городке, а здесь я у них еще ни разу не была.

– Знаешь, а вот это бересклет, например, – сказал вдруг Женя.

– Где?

– Вот эта изгородь, – он кивнул в сторону ровно постриженного плотного кустарника, с яркими упругими листьями. – Из него делают практически все фигурные кусты, потому что он очень хорошо держит форму.

– Надо же, я не знала, очень интересно.

– Да, здесь вообще очень много интересного, – парень неловко почесал затылок, будто стесняясь, что знает про парк какие-то подробности. – Этот сад собирали из самых разнообразных экзотических растений, и использовали необычные методы, чтобы они прижились. Говорят даже, что некоторые из них поливали кровью быков. Но я не уверен, что это правда. А чтобы быть садовником, нужно было учиться лет пятнадцать, очень трепетно подходили люди к профессии.

– Удивительно только, что до сих пор удается поддерживать сад в хорошем состоянии.

– Хочешь, я тебе покажу парочку самых интересных мест?

– Конечно.

Глаза у Жени пришли в необычайное возбуждение, как будто он мысленно сканировал парк и прикидывал лучшие экспонаты. Теперь уже он взял маршрут в свои руки. Они спустились сначала на ярус ниже, к секвойе, потом через аллею с пальмами и папоротником прошли к главному корпусу дворца. Неоднородный, как выцветшая оливка фасад здания, украшенный мятными арками, расписной сетью, уходящей под открытый купол, с крошечными резными балкончиками, эффектно выделялся на фоне гор.

Ира отметила про себя, что резная арка купола словно раскрытая акулья пасть принимала вид более устрашающий, чем мраморные львы у подножия, больше похожие на ленивых котиков, чем на яростных защитников.

Женя сопровождал свое путешествие различными фактами о том или ином растении, об истории дворца и его владельцев, а Ира все недоумевала, как ей могло показаться, что он такой надменный и нелюдимый. Теперь ей даже нравились его прямые, острые, честные черты лица. Строгий нос, скулы, подбородок. Все в нем имело некоторую геометрическую завершенность. Но где-то за неумеренной напускной жесткостью обнаружилась детская непосредственность, искренность в любви к саду и его обитателям, живой интерес и желание бескорыстно поделиться своими знаниями и наблюдениями, по неизвестным причинам запертое до этих пор.

Солнце уже поднялось достаточно высоко и становилось горячо, как на раскаленной печке. Ребята обогнули прекрасное творение руки человеческой, и пошли вверх к тенистой аллее. Асфальт сменился мелкими камушками, разглядывая окрестности и не следя за дорогой, Ира оступилась, неуклюже подвернула ногу и потеряла равновесие, но Женя вовремя подхватил ее правую ладонь и помог удержаться.

– Спасибо, – выдохнула она от неожиданности, все еще оставляя свою руку в его. И он не спешил отпускать. Крупная, такая же ровная, как все его тело, словно вытесанная из камня рука, с длинными пальцами, продолжала с напором удерживать хрупкую Ирину кисть, будто опасность падения по-прежнему не миновала.

Он повернул ее руку ладонью к себе, и сказал, как бы самому себе:

– Ты замужем.

Только вот Ира не слушала его полушепот, единственной мыслью в ее голове запульсировало: «Интересно, его руки так же крепко сжали бы меня? А если бы он меня поцеловал?». Сердце ее подкосилось, упало куда-то вглубь, а через секунду она испугалась наваждения, которое заставило ее с внезапным желанием подумать про юношу, и глупое сердце взмыло вверх, и забилось часто-часто.

В это мгновение рука ее обрела свободу, а в глаза Жени вернулся холод морской ночи.

Его шаги стали порывистыми, будто ему стала жутко неудобна его обувь, и его одежда, и даже сад стал слишком тесен и немного колюч. Он невнимательным взглядом огляделся, снова почесал голову, посмотрел на Иру и сказал:

– Наверное, лучше возвращаться, сейчас будет слишком жарко.

– Хорошо, – коротко отрезала Ира, еще не решив, как относиться к своим мыслям и чем оправдать резкую смену его настроения.

Молча крупными шагами они вернулись ко входу в парк, где Женя слишком поспешно бросил на ходу:

– Мне сейчас надо по делам в другое место, обратно без меня, ладно?