Любовь в холодном климате

— Мой дорогой Седрик, они очень бедны. Они не могут себе позволить даже жизнь в Англии, не говоря уже о Париже. Вот почему они все еще на Сицилии, иначе они устремились бы домой со скоростью пули. Малыш потерял деньги при крахе биржи прошлой осенью, он сказал мне, что если бы не Силкин, они остались бы без гроша в кармане. О, дорогой, если подумать, насколько богатой могла бы быть Полли…

— Как жестоко, — откликнулся Седрик. — Понимаю, понимаю.

— Во всяком случае, это шокирующая история показывает, до чего может довести человека добрый старый секс. Я никогда не видел, чтобы человек так радовался, как Малыш при виде меня — как собака на охоте. Он хотел обсудить каждую мелочь, что здесь случилась — вы можете себе представить, как ему скучно и одиноко, бедняге.

Но я думала о Полли. Если Малышу с ней скучно и одиноко, она не могла быть счастлива. Успех или провал человеческих отношений зависит от атмосферы, которую один человек создает для другого, какую атмосферу может создать разочарованная Полли? Ее обаяние состояло в ее красоте, но мы знаем, как быстро мужья привыкают к красоте жены, их сердце уже не замирает от ее созерцания, она уже не кажется загадкой сфинкса, какой была в первые свои дни в Алконли, когда ее мечта о Малыше делала Полли неотразимой. Но ее загадка была решена, и если счастье Полли напрямую зависело от ее удобного быта, мадам Риты, Дебенхайма и парикмахера, ей, имеющей слишком мало жизненных сил, чтобы найти для себя новые интересы, неизбежно было погрузится в пучину житейских неурядиц. Она не смогла бы найти утешение ни в сицилийском фольклоре, на в итальянских аристократах.

— О, дорогой, — сказала я, — если Малыш несчастлив, то я не знаю, что должна чувствовать Полли. О, бедняжка Полли.

— Полли бедняжка, но, по крайней мере, это была ее идея, — ответил Дэви. — Мое сердце обливается кровью о бедном Малыше. Но он не может сказать, что я не предупреждал его снова и снова.

— А что насчет ребенка, — спросила я, — никаких признаков?

— Ни одного, насколько я заметил. Но, в конце концов, сколько они женаты? Восемнадцать месяцев? Соне пришлось ждать восемнадцать лет, прежде чем она родила Полли.

— О, Боже, — прошептала я, — я не представляю, что Профессор Безобразник сможет через восемнадцать лет. — меня остановила болезненная гримаса на лице Дэви. — Может быть, именно из-за этого они такие печальные? — закончила я неуверенно.

— Возможно. Могу только сказать, что у меня не сложилось счастливое впечатление.

В эту минуту Седрика позвали к телефону, и Дэви сказал мне, понизив голос:

— Только между нами, Фанни, это не должно пойти дальше. Я думаю, что у Полли возникли проблемы с Малышом.

— О, опять кухарки и горничные?

— Нет, не кухарки и не горничные.

— Не говори мне ничего! — воскликнула я в ужасе.

Вернулся Седрик и рассказал нам, что леди Монтдор поймали с поличным в кондитерской с девонширским чаем и вручили ей чемодан. Она сказала, что автомобиль уже выехал за ней, так что на обратной дороге ей понадобится спутник.

— Таким образом, — мрачно подвел итог он, — я заканчиваю свой маленький визит, который мы с вами ждали с таким нетерпением.

Меня поразила догадка, что Седрик организовал эту оранжевую диету не с целью избавления леди Монтдор от лишних килограмм, а с целью избавления от нее самой на неделю или две. Жизнь с ней, должно быть, была тяжким трудом даже для неукротимого духом Седрика, и он, возможно чувствовал, что заслужил короткий отдых после года пребывания в Хэмптоне.

Глава 6

Седрик и Норма все-таки встретились, и, хотя встреча произошла в моем саду, я не приложила руку к ее организации, это была чистая случайность. В один прекрасный день бабьего лета я сидела на лужайке с моим ребенком, где он голышом ползал по травке, такой загорелый, что уже походил на львенка, когда вдруг над изгородью появилась круглая золотая голова Седрика, сопровождаемая другой головой — худой старой лошади.

— Я зайду, чтобы объясниться, — сказал он, — но я не стану приводить сюда моего друга, я привяжу его к забору, дорогая. Он такой добрый и печальный, что не причинит никакого беспокойства, я обещаю.

Мгновение спустя он был уже рядом со мной. Я положила ребенка в коляску и обернулась к Седрику, спросить, что все это значит, когда Норма со своими собаками появилась в переулке около моего сада. Надо сказать, что все члены семейства Борели считают, что имеют специальный небесный мандат вмешиваться во все вопросы, касающиеся лошадей. Более того, они считают это не столько правом, сколько обязанностью, поэтому, когда Норма увидела доброго и печального друга Седрика, привязанного к забору, она без колебаний вступила в мой сад, чтобы узнать, что она сможет с этим сделать. Я представила ей Седрика.

— Не хочу вас прерывать, — сказала она, не отрывая глаз от знаменитых кантов на пальто, в тот день они были коричневыми на зеленом пальто в тирольском стиле, — но к вашему забору, Фанни, привязана очень старая кобыла. Знаете ли, кому она принадлежит?