Любовь в холодном климате

— Нет, дорогая миссис Козенс, не говорите мне, что моя первая в жизни лошадь оказалась женщиной, — воскликнул Седрик с сияющей («последний штрих») улыбкой.

— Это животное называется кобылой, — ответила Норма. — И если она ваша, вам должно быть стыдно за то, в каком ужасном состоянии вы ее держите.

— О, я приобрел ее всего десять минут назад, я надеюсь, когда вы снова увидите ее через несколько месяцев, вы ее не узнаете.

— Вы хотите сказать, что купили это существо? Да ей прямая дорога в питомник.

— Питомник? Но почему, она же не собака?

— На живодерню, к мяснику, — пояснила Норма нетерпеливо, — она должна быть уничтожена, причем сразу, иначе я позвоню в Общество защиты животных.

— О, пожалуйста, не делайте этого, я не был жесток с ней, я был добр. Тот жестокий человек, у которого я ее забрал, обращался с ней по-скотски, просто как живодер. Я хотел спасти ее от него, я просто не мог видеть выражения ее лица.

— Ну, и что же вы собираетесь с ней делать, мой мальчик?

— Я думал обеспечить ей бесплатный постой.

— Бесплатный постой? Она не птичка, знаете ли, вы не можете содержать лошадей бесплатно, во всяком случае, не в Англии.

— Конечно, могу. Возможно, не в Оксфорде, но там, где я живу, есть старая конюшня, я намерен поселить ее там и обеспечить счастливую старость вдали от живодерни. Разе это не ужасное слово, миссис Козенс?

— Выпас в Хэмптоне допускается, — сказала Норма.

Это была серьезная уступка со стороны Борели. Седрик, однако, не обратил на нее внимания и продолжал:

— Он гнал ее по улице, запряженную в фургон, и так бил по спине, что я сразу понял, как она жаждет встретить доброго человека, способного выручить ее из этой неприятной ситуации, поэтому я остановил фургон и купил ее. Вы бы видели, какое облегчение она почувствовала.

— Сколько?

— Ну, я предложил этому человеку сорок фунтов, все, что у меня было с собой, так что он любезно отдал мне ее за эту сумму.

— Сорок фунтов? — воскликнула Норма в ужасе. — Вы смогли бы получить приличную охотничью лошадь за меньшие деньги.

— Но, моя дорогая миссис Козенс, я не хочу охотничью лошадь, это слишком страшно. Кроме того, посмотрите на меня, разве я смогу встать в половине седьмого? Я не могу чувствовать себя живым часов до одиннадцати. Я всего лишь хотел, чтобы эта бедная савраска (это же не лошадь, в самом деле) обрела надежный приют на старости лет, она же не захочет, как молоденькая, целыми днями носиться по лесам, здесь я ее понимаю даже без слов. Но главный вопрос, с которым я хотел обратиться к практичной Фанни — это как доставить ее домой?

— И если вы собираетесь скупать всех полуживых лошадей, — сказала Норма все еще с раздражением, — что прикажете нам делать со старыми собаками?

Она поддерживала контакты с несколькими заводчиками фокстерьеров, и ее сестры держали гончих, без сомнения, она была знакома со всеми их проблемами.

— Я не буду скупать всех лошадей, — ответил Сердик миролюбиво, — только одну эту, которую взял из чувства симпатии. Теперь, миссис Козенс, перестаньте сердиться и просто скажите, как я могу доставить ее домой? Потому что я знаю, вы это можете, если захотите, и я просто не могу не воспользоваться нашей удачной встречей сейчас, когда я так в вас нуждаюсь.

Норма стала слабеть, как все люди, имеющие дело с Седриком. Просто невероятно, с какой скоростью червь сомнений проникал сквозь окаменелую корку предрассудков, совсем как в случае с леди Монтдор, которую можно было ненавидеть только издалека. Но у леди Монтдор было «все это» для завоевания своих хулителей, Седрик же мог полагаться только на свое обаяние, приятный внешний вид и глубокое знание человеческой (и особенно женской) природы.

— Пожалуйста, — сказал он, глядя ей в глаза с легкой улыбкой.

Я видела, что он добился своего, Норма растаяла.

— Ну, — сказала она наконец, — есть два способа сделать это. Я могу одолжить вам седло, и вы поедете на ней, я не уверена, что она выдержит, но можно попытаться.

— Нет, миссис Козенс, нет. У меня есть некоторые литературные представления о верховой езде. Маленький лорд Фаунтлерой на своем пони — его изящная фигурка, ветер в золотых волосах — если бы мой дядя выписал меня из Канады, когда я был еще ребенком, вы могли бы наблюдать такую картину, но сейчас уже поздно. Старый мрачный дон на Росинанте, я не могу этого допустить.

— Какой старый мрачный дон? — с любопытством переспросила Норма. — Но, у нее слишком мало шансов дойти до Хэмптона, через двадцать миль она будет хромать на все четыре ноги, как кошка.

Она подошла к забору и выглянула наружу.

— Знаете, честнее было бы пристрелить ее. Но вряд ли я смогу убедить вас, что это животное было бы счастливее мертвым, так что нам придется вызвать коневозку. Я могу позвонить Стабли с вашего аппарата, Фанни, чтобы узнать, не сможет ли он приехать прямо сейчас?

— Нет, неужели вы сделаете все это для меня? О, дорогая миссис Козенс, я могу только сказать, что вы ангел, какое чудо, что я вас встретил.

— Пустяки, — сказала она, направляясь к моему дому.