Любовь в кредит

— ахаха — Агата отчего-то рассмеялась. Она уже присела, чтобы раскрыть дневник, подняла смеющееся лицо. — я представила себя ведьмой, которую как бы в “дар” великой начальнице инквизиции хотели бы сжечь. Ее правые приспешники, непоколебимые блюстители норм иеепорядка. Сожгли бы как раз на завтрашнем костре в честь Купалля, чтобы жизнь стала достойнее, чтобы соответствовала. И вот я…такая им: “ладно не утруждайтесь, ребята”. Сама сажусь и развожу себе кострище и использую для этого свой дневник. Полный, как все думают воспоминаний…. Воспоминания как топливо, как драгоценности, которые отберут варвары, считающие меня ведьмой.

Агата помолчала, заколебалась и продолжила, потому как показалось — он внимательно слушает, но не до конца понимает, о чем она говорит.

— как будто я пьяная, да? — интонация девушки потеряла озорство.

— нет, — ответил он. — разве воспоминания могут быть ценными для кого-то другого, кроме тех, кто в них был?

— ооо, а знаете?! — Агату снова озарила идея — а вот ну конечно, все это на уровне фантастических технологий. Как будто. Нашу память можно как жесткий диск вытаскивать, и отдельные файлы по желанию просматривать. Но если бы — и она неуверенно замолчала.

— продолжай, мне интересно — сказал Михаил и слегка улыбнулся и у девушки родилось то самое яркое чувство, когда ты можешь поделиться своими сокровенными и слегка безумными, ну или плохо понятными фантазиями, а их просто выслушают.

— дневник — это автономное письмо. Или закодированное сообщение. Но если система открытая, сообщения формируются с помощью кодов, то всегда есть возможность и вернее это даже обязательное условие в том, чтобы код. Ключ для дешифровки мог стать доступным. И при наличии дешифратора сообщение прочитывается. Оно таинственно только в момент недоступности ключа к дешифратору. Но внутри часто обыкновенное. А с автономным письмом иначе, оно доступно, открыто для прочтения, но на самом деле прочитать его невозможно. Потому что, ключом для дешифратора являются воспоминания. Как вы сказали… — Агата остановилась.

Засмущалась, почувствовав его интерес, и удивилась собственному притяжению к незнакомому парню в темноте.

— как вы сказали, воспоминания доступны только тем, кто был в них. Но все равно придется сжечь. — И Агата раскрыла дневник, пролистала страницы и внезапно напряженно остановилась:

— А вы знаете кто я? — спросила девушка.

— да. знаю — ответил Михаил, она смутилась.

— но вы защищали меня… — Агата странно сжалась.

— я просто люблю мороженое. — он усмехнулся.

— а…да, точно. Шрек съел ваше. — Агата побелела от напряжения, закусила губу и засмеялась — тогда устроим пепелище.

— а… — она нахмурилась и тут же передумала объяснять что либо, вдохнула воздух.

Михаил дотронулся до ее лица и вытер пальцем дорожку слез, укромно бежавшую из уголка глаз.

— извините …

— нет причин. для слез тоже. — он произнес тихо.

В ту же секунду щеки покраснели от прикосновения, а пламя быстро охватило несколько страниц дневника. Исписанные листы чернели и опадали пеплом. Огонь дошел до следующих, делал дыры, стирал чернила и в какой-то момент раскрыл рисунок боевого удара. У изображенного человека стали исчезать ступни, объяснительные иероглифы, огонь усилился, страницы одновременно вспыхнули. Агата вдруг встрепенулась, села на колени и хотела захлопнуть блокнот, но ее руки остановились. Их придерживал Михаил. Он тоже присел на корточки.

— вот же… — сказала Агата.

— скажи, если ты единственная, у кого есть воспоминания, и единственные намеки на них зашифрованы в этом дневнике, то почему ты думаешь, что остальные станут осуждать тебя. За то, что им не известно?

Агата смотрела в его голубые глаза, в них лед встречался с вихрами сильных ветров. Он был так красив.

— а что ты думаешь обо мне? — спросила она.

— Хм…, наверное, что ты больше заботишься о других, чем о себе. Но в основном я думаю о том, что ты сексуальная. — ответил Михаил.

— а…? я… — девушка засмущалась.

— никогда не думала о себе в таком ключе? — спросил Михаил.

— да, как-то не было поводов. — Агата теперь смотрела в сторону воды.

Река мерно плескалась о берег.

— уверен, что были. Просто ты не хотела тех парней. — сказал Михаил с усмешкой и встретил медленный и прищуренных взгляд.

Волны волос колыхнулись, а нос взлетел вверх. Агата растоптала угли от дневника и повернулась уходить.

— а Алеся? — спросила она в обороте. — она тоже сексуальная?

— да. — сказал Михаил. — но есть разница. Это всегда индивидуально.

— в чем разница? — спросила Агала.

— в отклике и желании. Ты. Вызываешь во мне желание. — произнёс он медленно.

— Это неправильно, — девушка была и смущена и ошарашена его откровенностью. но должно быть наоборот! во мне нет ничего особенного. И к тому же я не хочу вас, а Алесе вы нравитесь.

— неправда. — Михаил усмехнулся.

— правда, она… — Агата приготовилась перечислять аргументы.

— неправда, что я тебе не нравлюсь. — уточнил Михаил, не изменяя своей довольной усмешки.

— Что…по…? пр… — сначала Агата замямлила, но потом топнула, сделала шаг к нему навстречу.