Любовь в наказание

Я же смотрела, с каким трудом она нарезает хлеб, и размышляла, сколько же ему уже времени. А еще меня смущал взгляд девочки. Она лежала в постели совершенно неподвижно, но за нами следила очень внимательно.

— Что с ней? — спросила я, когда мать малюсенький кусочек хлеба и чашку жидкого и несладкого киселя, чем и оказался напиток в кувшине, отнесла дочери.

— Инфлюэнца проклятая, — тяжело вздохнула Клавдия, приложив ладонь ко лбу дочери. — С зимы терзает бедняжку, как ноги промочила в полынье…

Так, если я не ошибаюсь, то раньше любую простуду называли этим мудреным словом. Если девочка болеет с зимы, то простуда у нее затяжная и запущенная, если что не посерьезнее. Но точно не воспаление легких, его бы она так долго не выдержала.

— Кашель есть? — снова обратилась я к матери.

— Ой, сильный, — всхлипнула та. — Как начнет колотить ее, что остановиться не может. Аж задыхается, бедняжка. Чем уж я только ее не лечила. И горчицу прикладывала, и барсучьим жиром мазала. Все без толку. А на доктора из уезда денег нет.

Скорее всего, у девочки бронхит и очень запущенный. Но для меня это точно не проблема. Вылечу, решила я для себя, хоть и противно было добавлять еще одно доброе дело в копилку грехов. Но почему-то эту женщину мне было жалко, а еще жальче ее ребенка.

— А ты разбираешься в этом, чоль?

Не успела я ответить, как ожила Лида.

— О да! — заголосила она, да так громко, что я аж подпрыгнула. — Она умеет! Она моих мамку с…

Продолжить она не смогла, потому что получила более чем ощутимый тычок под ребра.

— Просто у меня есть отличное средство от простуды, — постаралась мило улыбнуться я, давая понять обеим, что разговор окончен.

Откусив кусочек хлеба, я поняла, что он несъедобный. Во-первых, старый не знаю какой, а во-вторых сильно горчит. Чего они туда намешали, интересно? Кисель допила из вежливости, хоть и был он абсолютно безвкусный. Лида снова впала в прострацию и таращилась в пустоту перед собой, чем явно пугала Клавдию. Пришлось соврать ей, что подруга моя перенесла страшное потрясение и никак не отойдет от него. Для себя же решила, что устрою ей такую взбучку, мало не покажется.

— Скажите, а проживает ли в этой деревне Антип? — задала я интересующий вопрос.

— Может и есть, только я не знаю, — пожала плечами женщина. — Мы с дочей живем на отшибе, ни с кем не общаемся, почитай. Акромя купца, что земли мне кусок выделил, под овес… Это вам к Семеновне нужно. Она тут все и про всех знает, старожилка.

Клавдия объяснила, как найти эту самую Семеновну, и встала из-за стола со словами, что пойдет приготовит нам ночлег в сарае. А потом ее ждала работа, по ее же словам. По всей видимости, у того самого купца.

Пользуясь моментом, пока той нет в доме, я подошла к кровати девочки и спросила:

— Как тебя зовут?

— Маша, — едва прошелестела та и сразу же закашлялась.

С приступом я справилась быстро, приложив руку к худенькой и горячей груди и прочитав мысленно заклинание.

— У меня есть лекарство, которое вылечит тебя. Но оно горькое. Потерпишь?

Девочка легонько кивнула, и в глазах ее появилось доверие и заинтересованность. Найдя в своем многофункциональном рюкзаке зелье от сильной простуды, я дала чайную ложку его девочке и заставила выпить до дна весь кисель, что принесла ей мать и к которому та даже не притронулась.

— Вот молодец! — похвалила я. — Вечером еще примешь микстуры, а завтра уже будешь практически здорова.

Еще через полчаса мы с Лидой выходили из дома Клавдии, чтобы спуститься к озеру согласно инструкциям и двигаться вдоль берега, пока не набредем на первый же дом. Там мы и должны были найти Семеновну — старейшую жительницу деревни, которая по словам Клавдии знала все и про всех.

Солнце еще не поднялось высоко, но уже жарило прилично. До озера мы добрались быстро, и так захотелось мне посидеть в тени деревьев, росших по его берегу, полюбоваться, как искрится водная гладь, что я предложила передохнуть.

Вид не тронутой цивилизацией природы, кажется, и на Лиду подействовал волшебным образом. Наконец-то в глазах подруги я подметила заинтересованность.

— Рада, что ты вернулась, — приобняла я ту, когда устроились мы на большом камне, половина которого была в воде, а половина на суше.

— Том, я все равно не понимаю, что мы тут делаем, — печально произнесла она.

— Господи, ну что тут непонятного?! — невольно возмутилась я. Кажется, я уже раза три точно рассказала ей о цели нашего визита в прошлое. — Найдем этого горе-колдуна, заставим его наложить на кого-нибудь темное заклятье и свалим отсюда.

Вот только про то, что мне нужно кого-нибудь влюбить в себя и самой хоть на кого-то запасть, я в очередной раз промолчала. Да и как про такое расскажешь, если ничего более дикого я никогда не делала?

— Как можно заставить кого-то совершить зло? — задумчиво протянула Лида и немного сползла с камня, чтобы побултыхать ногами в воде. — Прохладная, но приятная, — улыбнулась она.