Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1

Савой уговорил ее незаметно удалиться, не дожидаясь отъезда жениха и невесты, и вернуться в «Сент-Чарлз». Люси поехала в отель вместе с дочерью, чтобы помочь ей раздеться. Прежде всего она помогла ей снять желтый корсаж, застегивающийся на спине при помощи крючков и петелек, отделанный плотной полоской из тафты, по бокам стягивающийся китовым усом и держащийся на месте при помощи специального, очень сильно стянутого пояса из плотной плетеной ленты, который тоже застегивался на крючочки и петельки. Когда Люси справилась с последними застежками, она стянула корсаж с лифа-чехла, скрывавшего корсет «прямая грудь», и бросила его на ближайший стул.

— Ну вот, дорогая, теперь раздевание займет не больше минуты. Начинай-ка снимать лиф-чехол сама.

Кэри послушно развязала розовую ленточку, которая бежала через петельки вышитой каймы лифа-чехла, и принялась за пуговки, идущие от бантика на груди до талии. Тем временем Люси расстегивала крючки на юбке, и, когда она справилась со всеми крючками, Кэри высвободилась из него. После этого оставалось развязать завязки четырех накрахмаленных нижних юбок. И вот наконец Кэри осталась в одной сорочке, корсете и кружевных панталончиках.

— Перережу-ка я кружева, милая. Так будет быстрее, — предложила Люси.

— Не надо. Если не возражаешь, я сниму и панталоны. А потом прекрасно смогу расстегнуть корсет.

Панталончики тоже завязывались на тесемочки. Узлы были очень крепкими, и женщинам понадобились совместные усилия, чтобы развязать их. Но наконец панталончики бесшумно упали на пол. С тех пор, как Люси мыла Кэри, когда та была больна, она еще ни разу не видела дочь почти обнаженной, и сейчас при виде ее голых бедер обе женщины смутились. Чтобы справиться со смущением, они принялись одновременно расстегивать корсет. Но не успели они начать, как Кэри неожиданно рухнула в обморок.

* * *

— Естественно, этот корсет слишком тугой для нее, — сказала Люси Клайду, когда он вернулся в отель спустя несколько часов. — Да еще этот пояс… Если бы одежда состояла из одной лишь части! Может быть, когда-нибудь такое и будет…

— Дай Бог, — согласился Клайд. — Ей не надо будет надевать такие тесные одежды после рождения ребенка, верно? — И, не дожидаясь ответа, добавил: — Однако должен признаться тебе, Люси, что, когда Кэри вплыла в церковь, это был один из самых счастливых моментов в моей жизни. Пожалуй, я еще ни разу так ею не гордился! Когда я увидел это платье из золотого атласа…

— Да, я прекрасно тебя понимаю, — кивнула Люси. Однако никто из них не догадывался, что причиной обморока Кэри был не только тугой корсет.

12

Последний период беременности Кэри был настолько же легок и безболезнен, насколько первые недели — утомительными и мучительными. Как и предсказывала Люси, тошнота прекратилась сразу же, как только плод начал шевелиться, а большинство неприятных симптомов вообще исчезло. Беременность проходила вполне нормально, и фигура Кэри почти не деформировалась до самых родов; она просто стала немного грузнее, чем раньше, однако дополнительная полнота только шла ей. Цвет лица у нее был прекрасный, выражение его — бодрое и веселое, и еще никогда ее манеры не были столь очаровательными и изящными; если ей и не хватало чуть энергичности и живости, то это вполне окупалось мягкостью и грацией. Клайд, с гордостью наблюдавший за падчерицей, постоянно отмечал, что она все больше напоминает мать.

Тем не менее все это время Савой, бесконечно обожающий жену, безумно тревожился. Он постоянно встречался с мужчинами, жены которых мучались при родах, причем все это описывалось со всевозможными ужасающими подробностями, ведь кое-кто при родах скончался. Мысль о том, что Кэри ожидают страдания, в которых будет виновен он, Савой, и страх навсегда потерять ее не давали молодому человеку покоя, преследуя его даже во сне. И когда у Кэри начались схватки, заверения доктора Брингера, что медленные роды предпочтительнее быстрых — когда речь идет о первом ребенке, — только усиливали страхи и без того взволнованного и измученного супруга.

— Почему вы ничего не делаете для нее? Вот уже три часа, как вы приехали, а всего лишь потираете руки, словно всем весьма довольны и собираетесь сказать: «Все нормально, и я думаю, что все будет хорошо через три часа…» И вот я сижу еще три часа, все время смотрю на часы… три часа проходят, а вы вновь говорите мне то же самое! И перестаньте рассказывать мне о первом ребенке! Первый ребенок! Скажу вам, это будет единственный ребенок! Ни за что на свете я не допущу, чтобы Кэри пережила такое еще раз!

Доктор с легкой улыбкой отвернулся, воздержавшись от какого-либо ответа встревоженному мужу, от ответа, который при подобных обстоятельствах у него был один уже на протяжении двадцати лет практики.

Вдруг до них донесся сдавленный, приглушенный крик. Савой подпрыгнул на своем месте.

— Разве вы не можете дать ей хлороформ? Разве нельзя как-нибудь прекратить эти муки, извлечь ребенка при помощи инструментов?