Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1

Но больше, чем звери и птицы, изумляли Кэри человеческие существа, обитающие здесь. Например, Моппи, сморщенная негритянка, всегда носившая бесформенное одеяние из ситца и три шляпы, насаженные друг на друга. Всякий раз, когда Моппи встречала Клайда с Кэри на берегу, она срывала с головы сразу две шляпы, переворачивала их и протягивала одну Клайду, а вторую Кэри, при этом произнося только: «Подайте!» — каким-то льстивым, вкрадчивым голосом. Клайд всегда бросал в протянутую ему шляпу серебряный доллар, а другой доллар протягивал Кэри, чтобы та могла подать его Моппи. И тогда костлявая негритянка бормотала благословения, которые должны быть ниспосланы на их головы, и приговаривала, что все ее заклинания — истинная правда и непременно сбудутся.

Кроме Моппи с ее тремя шляпами была еще некая Милли Сью, настолько же толстая, насколько Моппи — худая. Милли никогда ничего не клянчила и всегда держала в огромной черной руке маленький белый цветочек. Милли Сью была замечательна тем, что могла обойти многочисленные пчелиные улья и ни разу не быть ужаленной. К пчелам она обращалась не иначе, как «мои маленькие родственнички». Иногда Клайд с Кэри заходили в хижину к Милли, чтобы узнать, будет ли она собирать у своих пчелок мед пальмы сабаль, и если получали утвердительный ответ, то просили Беллу испечь кукурузные оладьи на завтрак. Ведь ничто в мире не может сравниться с кукурузными оладьями, политыми медом.

Еще они часто встречали на берегу торговку лекарственными травами тетушку Вики, которая собирала листья сассафраса[31], а потом толкла их у себя в хижине, предварительно высушив в тени. Еще она искала на болотах всякие травы, а из них варила лекарственные отвары, весьма высоко ценящиеся в округе. Кэри была очень здоровой девочкой, но в редчайших случаях ее недомогания тетушка Вики немедленно приходила в Синди Лу с каким-нибудь из своих отваров, и Люси, не колеблясь, поила им дочку. Эти отвары не приносили ей ничего, кроме пользы, и всегда помогали.

Люси совершенно не старалась оберегать Кэри от шумной и суматошной жизни, происходящей вокруг, и Клайда это радовало. Девочка непринужденно чувствовала себя среди женщин, набивающих матрасы черным мхом, готовящих еду или гладящих тяжелыми утюгами одежду. Еще свободнее ощущала себя Кэри среди их детишек. Она любила играть с негритятами, резвящимися прямо на земле пыльных дворов, и они отвечали ей такой же любовью. А появление на свет каждого нового розово-коричневого ребенка приводило Кэри в неистовый восторг, хотя ее неизменно озадачивало, что их матери бывали подчас не очень-то довольны этим прибавлением, не говоря уже о случае, когда Ма Лу, четырнадцатилетняя дочка Джинни Лу, делавшая восхитительных сахарных лошадок для всех ребятишек округи, внезапно явилась домой с малышом. Тогда Джинни Лу долго ворчала, как это плохо, что Ма Лу нашла в кустах мальчика, но что поделаешь, в наше время все девушки — грешницы.

— Моппи, наверное, тоже пожелала счастья Ма Лу, — с завистью сказала Кэри Клайду. — Но уж точно — она пожелала ей счастья большего, чем мне. Мне ведь так сильно хочется братика! И я ищу, ищу его в кустах и никак не найду там никакого ребеночка. Ничего, в следующий раз, когда я встречу Моппи…

* * *