Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2

Как и многие их знакомые американцы, Клайд с Ларри оказались плохими провидцами. Жиля де Лорна убили в первой битве при Марне, а его жену Изабеллу — в Париже, когда снаряд угодил в церковь Св. Жерве, куда она отправилась помолиться за упокой его души. Жан де Курвилль был послан с военной миссией в Вашингтон, и на обратном пути во Францию в корабль, на котором он возвращался, попала торпеда. Его вдова Жозефина, весьма далекая от состояния безутешности, очень быстро вышла замуж за штабного офицера, с которым уже некоторое время состояла в интимных отношениях. Пьер де Шане был легко ранен, а его сыну Пьеро повезло меньше: он получил серьезнейшее ранение на Ипре, и, хотя молодой человек физически поправился быстрее отца, последствия взрыва давали о себе знать еще несколько месяцев, и ему пришлось пролежать некоторое время в госпитале, прежде чем он возвратился на фронт. Арманда навещала его так часто, как только ей это позволяли, и полностью взвалила на себя управление Монтерегардом, а также ответственность за благосостояние всех женщин и детей поместья и соседней деревни. Еще она приглядывала За Джаниной и своей племянницей Луизой, ибо штабной офицер ясно дал понять, что ему не улыбается брать на себя бремя отчима. Мать Пьера осталась в парижской квартире; по-видимому, она не претерпевала ни невзгод, ни лишений, однако не собиралась помогать справиться с таковыми кому-то еще. Обе девочки поддерживали Арманду изо всех сил. И вот не прошло и трех лет со дня возвращения Арманды во Францию, как Ларри вошел в кабинет деда (это случилось в конце апреля) и сообщил Клайду о том, что Соединенные Штаты вступили в войну, а сам он со дня на день собирается на военную службу.

23

Клайд согласно кивнул. На улице стоял знаменитый восточный холод, и он сидел в кресле у камина со стаканом виски в руке. Перед ним лежала стопка писем.

— Конечно, ты поступишь на военную службу, Ларри, — проговорил он. — Ты не был бы мужчиной, если бы не желал исполнить свой долг. Но, поверь, нет смысла так спешить. Я… я знаю, о чем говорю. Давай-ка сначала разберемся, где ты нужен больше.

— Послушай, па, если ты предполагаешь рассказывать мне, насколько важно убрать урожай и что я больше нужен здесь, дома, то так не пойдет. Я не милашка, шатающаяся возле кондитерской лавки в надежде получить конфетку или мороженое. Я — мужчина, а армии нужны мужчины.

— Верно. Но взгляни на все немного по-другому. Война — это несчастье, такое же несчастье, как прорыв дамбы или кораблекрушение. Если прорвет дамбу и все, кто захочет помочь починить ее, ринутся туда сломя голову, то, уверяю тебя, ничего хорошего из этого не получится. Каждый должен направлять свои усилия туда, где они будут наиболее эффективны. Ты сам прекрасно это понимаешь. Все, о чем я тебя прошу, — это подождать, пока мы не услышим, чего хотят наши вашингтонские лидеры.

— Но мы знаем, что им понадобятся люди!

— Однако мы не знаем — где. Вот ты, например, говоришь об армии. А может быть, сейчас люди больше требуются на флоте? Первоочередная наша задача — это переправить армию через океан и после того, как она достигнет места назначения, снабжать ее всевозможными поставками. К тому же нам предстоит накормить половину земного шара. Всего сахара, что произрастает повсюду — здесь, на Кубе, на Филиппинах, — будет недостаточно. Для урожая этого года уже слишком поздно, но на следующий год мы должны перезасадить табачные поля сахаром: можно обойтись без табака, а вот без сахара — нет. Вот что я имел в виду. И все, о чем я прошу тебя, — это только подождать. Подожди, посмотрим, чего хочет Вашингтон. Несколько недель не сыграют никакой роли. А тем временем ты получишь свою ученую степень.

— Да что она будет значить, как не кусок бумаги?

— Ты неправ. Это очень даже важно. Это видимый и осязаемый факт, свидетельство того, кто ты есть на самом деле, чем занимался, перед тем как получить этот «кусок бумаги», как ты изволил выразиться. Вот у меня никогда не было такого документа, поскольку я никогда не занимался такими делами. Помнишь, как однажды я тебе сказал, что надеялся управлять… ну, своего рода империей? Помнишь? Так вот, не мог я управлять ею, поскольку у меня не было того, что позволяет это делать. Однако я знал, что, когда ты станешь немного старше, ты сможешь управлять ею, если будешь двигаться в верном направлении.

Ларри, стоявший рядом с камином, пнул полено, которое тут же ярко заполыхало, и повернулся к деду как раз в тот момент, когда тот с трудом собирался встать. Сейчас старику давалось это труднее, чем на Рождество. Тогда он опирался только на один подлокотник. Теперь же — на оба. Но Ларри знал, что дед не хочет ни от кого помощи, что признание его одряхления и слабости сильно ранит его гордость. Наконец Клайд поднялся и положил руку на плечо молодого человека.