Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2

Ларри написал мне, что еще до вашего знакомства твой мелодичный голос долетел до него в тишине леса. Знаешь, моя девочка, много-много лет тому назад, когда я шел по улице города, разрушенного и опустошенного войной, из-за садовой ограды до меня тоже донесся женский голос, который полностью изменил всю мою дальнейшую жизнь. Я знаю, что точно так же будет и у Ларри.

Я верю, что у Ларри хватит воли и сил, чтобы сделать тебя счастливой. Когда ты покинешь то место, которое пока было твоим домом, и переедешь в его дом, то вначале все, что будет окружать тебя, наверняка покажется тебе необычным. Но вскоре все станет для тебя сначала знакомым, а потом дорогим, потому что ты будешь жить здесь как его жена и, значит, все, чем он владеет, и его домашний очаг станут и твоими.

Мне также хотелось бы, чтобы ты знала, с какой теплотой я думаю о твоем приезде в Синди Лу. Ибо уже более двадцати лет тут нет хозяйки, а ведь без женщины дом — лишь наполовину дом. Ты вновь сделаешь этот дом настоящим домом. И я заранее благодарю тебя за это, равно как за радость и счастье в жизни моего внука, который для меня дороже всего на свете.

С благодарностью и глубокой привязанностью ваш

Клайд Бачелор

Он перечитал письмо, на этот раз без колебания сложил его и запечатал в конверт. Вот только теперь он начал постепенно ощущать усталость. Но только физическую, ибо мысли его по-прежнему были ясными и стремительными, ведь ему нужно было написать еще одно письмо. И он пододвинул к себе следующий лист бумаги.

Мой дорогой Пьер!

Наверняка, получив это письмо, Вы крайне удивитесь, однако у меня имеются весьма веские причины написать его, так что, надеюсь, оно не покажется Вам неуместным и назойливым.

Ларри написал мне о Вашем добром отношении к нему и о Вашем участии во всех проблемах, возникающих в связи с ухаживаниями моего внука за Луизой де Курвилль. Вне всякого сомнения, Вы привязались к Ларри из-за его личных качеств, но в то же время я понимаю, что имеется и другая серьезная причина этого, равно как и его очень благосклонного отношения к Вам. И должен сказать Вам еще кое-что. Мне очень не хотелось делать этого, и я наверняка никогда бы не написал об этом, но теперь вынужден поведать Вам о том, что перед самой смертью Кэри назвала Вас по имени, позвала Вас… и вот ее последние слова: «Какая ужасная тьма в коридоре, правда? Ну, конечно, меня предупреждали, что так и будет, что мне нельзя так глубоко забираться в эту пещеру. Немного страшно, правда? Но было бы страшнее, если бы я была одна. А раз ты наконец со мной, дорогой…»