Любовь в отеле «Ритц»

— Вы сделали меня очень счастливым этой ночью, — ответил маркиз. — Я подумал, не отправиться ли нам вместе в Булонский лес, как вы и предлагали.

— Конечно, я с удовольствием поеду с вами, — обрадовалась Лизетта, — и у кого еще будет такой красивый и завидный спутник, как у меня?

Она протянула маркизу руку, и он поцеловал ее. И все-таки он не мог не отметить, что воздух в спальне был довольно затхлый, а с духами Лизетта немного переборщила.

— Я буду ждать внизу, — сказал он.

— Ну конечно, — ответила она, — там, в гостиной есть шампанское.

«Для французских кокоток весьма характерно, — подумал маркиз с улыбкой, — всегда иметь наготове шампанское в серебряном ведерке со льдом».

Вино оказалось отличным и хорошего сбора, к нему подали небольшие бутерброды с паштетом.

Однако маркиз не был голоден, ведь он превосходно позавтракал в отеле.

Он огляделся вокруг.

Огромные корзины цветов на столе и на камине, окна, распахнутые навстречу солнечному дню, — все это создавало восхитительную картину.

Он знал, Лизетта спустится лишь тогда, когда оденется с иголочки и добавит к своему наряду драгоценности, а на лицо будет тщательно наложена косметика и пудра.

Никогда в жизни не позволит она ни одному мужчине увидеть ее вне спальни неприбранную.

Маркиз подумал, что такого правила никогда не будет придерживаться его предполагаемая жена, и тут же вспомнил, насколько скучной и неуютной оказалась его спальня во дворце Виттенбергов.

А потом мысленно прошелся по другим комнатам дворца — обстановка в них была унылой, громоздкой, тусклой и мрачной.

Занавеси были отделаны оборками и тяжелой бахромой, все диваны обтянуты бархатом или каким-то другим тяжелым материалом.

Он почувствовал внезапный ужас, представив, что какая-то женщина, как только она станет носить его имя, задумает изменить Нин.

«Ведь Нин безупречен в том виде, каков он есть», — подумал он про себя.

Линворт видел, что даже принц Уэльский испытывал некоторую зависть к тому комфорту и элегантности, которые он находил в Лине.

Комнаты были обставлены с тем бесподобным вкусом, который культивировался во времена Регентства принцем Уэльским, будущим королем Георгом IV.

Маркиз ни минуты не сомневался, что с легкой руки принцессы Хельги в дом начнется вторжение всех этих викторианских салфеточек.

Вместе со всем этим беспорядочным нагромождением оборок, сборок и рюшей, по его мнению, ужасающе уродливых.

Возможно, она, подобно королеве, захочет развесить сотни фотографий своих родственников.

Может статься, она даже потребует расставить кругом эти уродливые цветы, которые сейчас в моде, а ведь он поклялся себе никогда не иметь их ни в одном из своих домов.

Поскольку даже мысль о принцессе расстраивала его, он был почти благодарен Лизетте, когда спустя несколько минут та присоединилась к нему.

Она выглядела, решил он, весьма щегольски.

Плотно облегающее фигуру платье подчеркивало ее тонкую талию и линию груди.

Не было никакого сомнения — она и не думала скрывать того, кем была на самом деле.

Что ж, сейчас маркиз как раз старательно бежал от всего, что могло бы быть названо «благопристойным».

Лизетта направилась к нему.

Затем она повернулась кругом так, чтобы ее платье закружилось, приоткрыв кружева нижней юбки.

— Как я выгляжу? — спросила она чарующим ласковым голосом, которому не смог бы сопротивляться ни один мужчина. — Я вам нравлюсь?

— Вы мне очень нравитесь, — ответил маркиз, — а теперь позвольте мне продемонстрировать вас всем тем мужчинам в Булонском лесу, которые будут завидовать мне из-за такой спутницы.

— Так же как все женщины захотят выцарапать мне глаза, потому что я — с вами! — рассмеялась Лизетта.

Она бросила ему соблазнительный взгляд из-под длинных ресниц.

Маркиз улыбался, когда они спускались по ступенькам.

Он помог ей забраться в фаэтон, нанятый им в платной конюшне, услугами которой маркиз всегда пользовался, приезжая в Париж.

Там можно было взять самые современные кареты и там держали первоклассных лошадей.

Он знал, что они никогда не предложат ему что-нибудь второсортное.

Вот и сейчас он правил на редкость красивой парой.

Фаэтон, под стать одному из своих теперешних седоков, был несколько ярок, но и это вполне соответствовало настроению маркиза.

Солнце сияло.

Булонский лес пестрел всадниками и знаменитыми парижскими кокотками в каретах.

Каждый предпочитал показывать свои достоинства на свой собственный манер.

Такой обычай был характерен исключительно для этого города, и подобное больше нигде не встретишь.

Выезд одной из кокоток мог оказаться весь белый: лошади, карета, одежда — все сверкало белизной. Единственное исключение — кучер и лакей прибыли из Центральной Африки.

Другая не менее известная куртизанка вывозила с собой двух голубых королевских пуделей, чьи ошейники усеивали настоящие драгоценные камни.

Собаки сидели напротив нее, спиной к лошадям.

Ее шляпку украшало такое безумное количество перьев, какого не могла позволить себе ни одна женщина.

А нить жемчуга, который, как полагали, преподнес ей король, была такой длинной, что достигала колен.