Любовь в полдень

— Я люблю тебя, Беатрикс.

Кажется, она все-таки тоже способна падать в обморок.

Состояние определенно напоминало полуобморочное: колени ослабли, а голова безвольно склонилась.

Кристофер осторожно опустился вместе с ней на потертый ковер, подложил под голову теплую ладонь и снова накрыл губы поцелуем. Не в силах сдержать желание, Беатрикс отвечала с беспомощной откровенностью. Ноги переплелись, и его бедро настойчиво проникло в развилку ее бедер.

— Я думала, ты меня возненавидишь… — Слова вырвались почти бессознательно.

— Никогда. Можешь убежать на другой конец земли. Нет на свете такого места, где бы я тебя не разыскал. Остановить меня не смогут даже самые жестокие обстоятельства.

Она дрожала, ощущая, как горячие пальцы расстегивают одежду, скользят по коже. Грудь потяжелела, а вершинки напряглись от прикосновения.

— Думала, ты меня убьешь, — с трудом произнесла она.

Он слабо улыбнулся:

— Нет, вовсе не к этому я стремился. — Губы снова вернулись к губам, к жадному, голодному поцелую. Он расстегнул бриджи, погладил ее живот. Рука настойчиво проникла ниже, а пальцы нежно, с неутолимым любопытством исследовали интимный уголок.

— Кристофер, — жалобно пробормотала Беатрикс и попыталась расстегнуть его брюки, однако он сжал запястье.

— Я слишком долго ждал и не могу себе доверять.

Беатрикс уткнулась пылающим лицом в шею, в расстегнутый ворот рубашки.

— Хочу быть твоей.

— Ты и так моя, да хранит тебя Господь.

— Значит, люби меня. — Она принялась покрывать шею лихорадочными поцелуями. — Люби меня…

— Тише, — шепотом остановил Кристофер. — Я и так едва сдерживаюсь, не могу взять тебя здесь: это неправильно, плохо. — Не переставая интимно ласкать, он поцеловал спутанные волосы. — Давай лучше поговорим. Неужели ты действительно позволила бы мне жениться на Пруденс?

— Если бы ты выглядел рядом с ней счастливым, если бы искренне хотел соединиться, то как же иначе?

— Я хотел тебя. — Сильные, властные губы вернулись к губам. — Едва с ума не сошел: я пытался найти в ней любимые черты и никак не мог. А потом начал замечать их в тебе.

— Прости…

— Надо было сразу сказать правду.

— Знаю. Но я очень боялась твоего гнева и думала, что тебе нужна мисс Мерсер. Красивая, светская, кокетливая…

— Остроумная, как кочерга.

— Но почему же тогда ты ей написал?

— Я страдал от одиночества, знал ее плохо, но отчаянно нуждался… в ком-то. А когда получил ответное письмо с рассказом об осле мистера Модсли, запахах мая и октября и прочем… сразу влюбился. Решил, что это другая сторона Пруденс, которую я просто не успел узнать. Разве могло прийти в голову, что чудесные письма написаны кем-то другим? — Он нахмурился и недоверчиво покачал головой.

Беатрикс сокрушенно пожала плечами:

— Я знала, что мои письма тебе не нужны, да и сама я не в твоем вкусе.

Кристофер легко перевернул любимую на бок и прижал к себе: возбужденное мужское естество изнывало от вожделения.

— Чувствуешь? Разве это не свидетельствует об обратном?

Жар напряженного тела лишал способности думать и рассуждать, пьянил, доводил до безумия. Беатрикс прикрыла глаза, уткнулась в неожиданно ставшее родным плечо и спрятала лицо.

— Ты считал меня странной, — пробормотала она глухим, сдавленным голосом.

Он провел губами по шее и добрался до уха.

— Ты очаровательная и любимая. — В нежном шепоте послышалась улыбка.

Она улыбнулась в ответ и тут же вздрогнула от новых ощущений. Кристофер снова оказался сверху и развел бедром ноги, зажег кровь бесконечными нетерпеливыми поцелуями, принялся ласкать сильными мозолистыми руками — руками солдата. Бриджи мешали; резким движением он сдернул их и обнажил женственные молочно-белые бедра.

Ладонь проникла в таинственную развилку, и оба задышали быстрее. Пальцы гладили, раздвигали интимные складки, отыскивая вход в заветную глубину.

Беатрикс лежала неподвижно, пораженная неведомыми ощущениями, и лишь сумасшедшее биение сердца выдавало волнение. Вот палец проник еще дальше, и давление превратилось в испытание терпения и готовности к переменам. Кристофер склонил голову и провел губами по плавным холмам груди, настойчиво подбираясь к вершинке. Теперь рот и рука действовали в едином ритме — дразнили, требовали, умоляли, обещали…

Беатрикс едва выдерживала стремительно нарастающее напряжение. Волна невообразимого наслаждения захлестнула и понесла на гребне в сияющую звездную даль. С тихим стоном вырвались бессвязные слова:

— Кристофер… не могу…

— Не сопротивляйся, — шепнул он в разгоряченную кожу. — Уступи, отдайся.

И продолжал гладить смело и чувственно, поднимая возлюбленную все выше и выше. Неопытное тело страстно отвечало на новые впечатления. Беатрикс запустила пальцы в густые волнистые волосы и жадно приникла губами к пылающим губам. Ни на миг не прерывая дерзкие ласки, Кристофер с готовностью выпил стоны и вздохи.