Любовь в прямом эфире (СИ)

— Слушай, ну сходи ты уже на полноценное свидание, а? Чтоб никто не сбегал, чтобы ты никого не била и тебя не зажимали. Можешь?

— Могу. Но… — хотела сказать, что не хочу, но подруга меня опережает.

— Не надо “но”. Нормально сходишь, послушаешь, че хочет. А там уже по ситуации посмотришь. А потом знаешь, закат, город как на ладони, — фантазирует она.

— Ага, и смог над городом, — смеюсь я и вижу, как мой котяра заходит в комнату из лоджии. — О, мой потаскун вернулся, — как неоднозначно, однако, звучит.

Помня наставления подруги, я надеваю джинсы, блузку и кожаную куртку. Лев должен вот-вот подъехать, а я кручусь перед зеркалом, будто впервые собираюсь с ним на свидание. Внезапно краем глаза замечаю странные движения Кеши. Последний час он весь какой-то вялый и тихий, что на него не похоже. Он вдруг резко садится на кровати и мне кажется, что он задыхается. На самом деле он сначала рыгает, а потом вырывает.

— Кеш, ты чего? — взволнованно спрашиваю. — Кысёныш?

Подбежала к нему, когда он обессиленно лег и с тоской посмотрел на меня, моля о помощи. Бросила взгляд на жижу, которая вышла из Кеши, и с ужасом заметила там кровь.

— Кеш, что с тобой, мой мальчик? Скажи маме, — принялась поглаживать его по голове и спине, а он лишь стонал и будто плакал. Я запаниковала, потому что Иннокентий никогда не болел. Судорожно открываю поисковик и набираю в строке: “Рвота у кота. Что делать?” Прокручиваю страницу, то и дело поглядываю на кота и замечаю, что у него, кажется, понос. Жду пока все закончится, осторожно беру его на руки и несу в ванную, чтобы помыть. Мне кажется, что он горит, но я в этом не разбираюсь. Прижимаю обмякший серый комочек к груди и от бессилия начинаю плакать, потому что мой малыш даже не может сказать, что с ним. Надо срочно везти его к ветеринару.

Стоит мне об этом подумать, как в дверь звонят. Оставляю Кешу в его лежанке и иду открывать. На пороге стоит Лев. Увидев мои заплаканные, красные глаза, он опешил и спросил:

— Что случилось? Почему ты плачешь?

— Мой Кеша, — всхлипываю я. — У него рвота и понос. С кровью. Прости, я не могу никуда идти, нам надо к врачу, — из комнаты доносится жалобное мяуканье и я, не обращая внимания на Льва лечу к своему малышу. Опускаюсь на колени и вижу, что Кеше только хуже.

— Собирайтесь! — командует Лев, стоя в дверях спальни.

— Куда? — вытираю слёзы рукавом блузки.

— У моего одноклассника ветклиника. Я ему позвоню, его врачи вас сразу примут. Давай, Сонь, заверни его во что-нибудь.

Начинаю суетится и искать в шкафу одеяльце для Кешки. Наконец, нахожу то, что надо и прошу Льва протянуть руки. Кладу на них теплую ткань, а сверху беднягу Иннокентия. Маленький страдалец смотрит на меня таким пронзительным взглядом, что мне становится дурно. Он словно молит меня о помощи.

— Соня! Приди в себя! — суровый Лев приводит меня в чувство, чтобы я не раскисала.

— Ты прав, — иду в прихожую, мой гость с Кешей на руках за мной.

— Подержи его, пока я дверь закрою, — от волнения чувствую, как трясется рука.

— Успокойся. Клиника не далеко. Кеше помогут, — твердит Лев, и я очень хочу ему верить.

Глава 25

Несмотря на вечерние пробки, Льву как-то удается объехать их через маленькие улочки и дворы. По пути он уже позвонил владельцу клиники и предупредил, чтобы нас ждали. Я сижу на заднем сидении, прижимаю к себе Кешу и стараюсь сдержать слезы. Его снова вырвало прямо в салоне дорогого автомобиля. Стыдно и страшно до жути.

— Лев, прости. Мы загадили тебе весь салон, — виновато краснею я.

— Нормально. Я все равно собирался сделать полную химчистку салона, — Лева, кажется, нисколько не злится. Или только делает вид?

— Я плохая мать, — неожиданно говорю ему. — Плохая мать и хозяйка.

— С чего ты взяла? — мужчина хмурится и смотрит на меня в зеркало заднего вида.

— Мой кот шлялся непонятно где, а я ему позволяла. Еще и прикалывала, что он портит всех девок в округе. И вот результат: Кеша скорее всего, что — то съел на улице. Хотя я покупаю ему лучший корм.

— Не надо себя винить. Есть же очень свободолюбивые животные. Их хоть запри, а они в форточку. И судя по моим убитым ботинкам, твой Кеша — бунтарь по жизни.

— Еще какой, — выдавливаю из себя улыбку и поглаживаю скулящего Иннокентия по спине.

В холле больницы нас сразу же встречает администратор и провожает к врачу. Я кладу Кешу на стол. Он уже даже голову поднять не может и у меня от этого сердце кровью обливается. Девушка — ветеринар тщательно осматривает моего мальчика, измеряет ему температуру и задает миллион вопросом о том, когда и как все началось.

— Нужно сделать общий анализ и биохимию, — сообщает она.

— Да-да, конечно, — растерянно киваю.

Врач достает все необходимое и берет кровь сама, а я лишь держу Кешку и морщусь так, будто это в меня вводят иглу. Сейчас я остро ощущаю свою вину и хочу взять на себя всю его боль. Кеша смотрит на меня уставшими, затуманенными зелеными глазами и просит о помощи. А я понимаю, что так сроднилась с ним, что не готова его отпускать. Отгоняю от себя дурные мысли и говорю тихонько: