Любовь в прямом эфире (СИ)

И снова я слышу от него признания в любви, но сама молчу и прикусываю язык каждый раз, когда хочу кричать, что я тоже его люблю. Но меня все еще держит страх…будто все это не по настоящему и снова останется лишь миражом в пустыне. Вместо этого, я кусаю его плечи, царапаю его спину, целую его губы, выкрикиваю его имя, обнимаю за шею, притягиваю к себе, забываюсь в его крепких объятиях.

— Нет, не уходи, — возвращает меня в кровать, когда я собираюсь встать.

Лев заботливо укладывает меня рядом и кончиками пальцев проводит по позвоночнику. Сердце трепещет от того, что он помнит, как мне нравилась эта ласка. Я еще говорила, что если бы была кошечкой, то замурлыкала бы. Кошечка? Черт!

— А где мой кот? — чуть приподнявшись и посмотрев на Льва, интересуюсь я.

— Мя-я-яу, — бурчит он и мы вдвоем ищем его глазами.

Находим быстро, потому что горящие желтые очи в темноте способны довести до инфаркта.

— Господи! — выдыхает Лева.

Иннокентий царственно восседает на комоде и отчитывает нас как малолеток.

— Мяу! — говоря человеческим языком: “Срамота”.

— Если срамота, можешь не смотреть. Брысь отсюда! — сажусь на кровати и снова прикрываюсь одеялом.

— Мяу-у-у-у-у! — “Я говорил, что от этого двуногого одни неприятности. Ты мне не мать больше. Ты падшая женщина”.

— Чья бы корова мычала, Кеша. Каков сын, такая и мать. Все, давай шуруй на место!

Лев не выдерживает и прикрыв лицо широкими ладонями, трясется от смеха.

— Что ты ржешь? — ударяю его кулачком по груди.

— Прости, но ты просто так серьезно с ним всегда разговариваешь. Как будто он тебя понимает.

— Понимает. Коты самые умные животные. И по его интонациям я могу определить, в каком он настроении.

— По одному “Мяу”? — лыбится Лев.

— А знаешь, сколько оттенков может быть у одного “Мяу”. Есть протяжное “Мя-я-я-яу”, - начинаю жалобно тянуть букву “я”, пародируя Кешу. — Значит ему грустно или больно. Есть вот такое короткое и едкое “Мяу”. Это выражение недовольства, — с серьезным видом объясняю ему свою теорию.

— Ты сумасшедшая, — Лев тоже садится и начинает водить кончика носом по виску, вызывая во мне новое желание.

— Сонь, ты что-то решила? — низкий тихий голос ласкает слух, а теплое дыхание — кожу.

— Если я скажу тебе, что согласна, ты сделаешь все на моих условиях? — прикрыв веки шепчу я.

— Каких? — хмурится, вглядывается в лицо.

— Сдай сначала спермограмму, — твердо заявляю я. — Если твои товарищи — боевые — хорошо. Начнем работать. Если пороха в пороховницах нет, то не обижайся, я возьму молодого. Я сейчас не могу так рисковать, когда почти у цели.

Демонстративно отстраняется, кладет руки на согнутые колени. Губы становятся узкими, как нитка, кадык дергается, мускулы напряжены.

— Хорошо, — настроение меняется и сам Лев внезапно становится мягче. — Я сделаю, как ты хочешь. Все на твоих условиях. Для меня главное, чтобы ты была счастлива. Потому что я уже и так много чего сделал не так. Виновен по всем статьям.

— Снова потянуло философствовать, Лев Николаич?

— Нет. Просто…первое слово дороже второго, да, Соня?

— На что ты намекаешь? — склоняю голову на бок.

— Ты сказала, если все хорошо, возьмешь меня в доноры. А я уверен, что там, — быстро опускает и поднимает глаза, — все отлично.

— Допустим. Но даже если это случится и ты мне подойдешь, это ничего между нами не изменит, — кладу ладонь на грудь. — Ребенок будет моим. От тебя ничего не потребуется.

— Давай не будем забегать вперед.

— Ты сказал, что согласишься на мои условия.

— Поживем — увидим, — коротко бросает он.

Затем он молча встает и выходит из комнаты. Я сначала смотрю ему вслед, а потом плюхаюсь лицом в подушку и кричу не то от радости, не то от безумия.

Глава 34

По легенде для врача у меня появился мужчина, который может помочь мне стать матерью. Правда, лет ему уже много, но ведь попытка — не пытка. Анастасия Николаевна смеется и говорит, что бывают и старше. Главное, чтобы все хорошо работало. Выйдя из кабинета с направлением на анализы, ищу глазами Льва. Впервые вижу царя зверей таким растерянным. Сидит в уголочке, уткнувшись в телефон, а сам напряжен до предела. Я это чувствую.

— Вперед, мой друг, к подвигам! Можешь идти сдаваться, — намеренно говорю так, чтобы женщины в очереди нас слышали. Ничего не могу с собой поделать, но мне нравится его доводить и выводить на эмоции. Детский сад, но даже такая маленькая пакость приносит удовольствие.

— Еще громче скажи. Не все слышали, — грозно поднимается с кресла под хихиканье пациенток и идет за мной по коридору. — Ты специально это делаешь, да?

— Конечно, — отвечаю на ходу и смеюсь. — Мышка приручила Льва, чтобы лев не расслаблялся.

Поворачиваем направо и попадаем в темный закуток. Мужчина тут же хватает меня за локоть и одним резким движением прижимает к стене. Тело мгновенно реагирует на его жесткость и руки, что обнимают талию.

— Лев Николаич, я понимаю, четыре дня воздержания. Но не здесь же, — усмехаюсь ему в лицо.

— Какая же ты язва. Еще круче, чем была.

— Если что, здесь камера, — поднимаю глаза к потолку.

— Без проблем. Сегодня вечером. У тебя, — вздыхает нетерпеливо.