Любовь в ритме танго

— Послушай, Индианка, — теперь его голос звучал болезненно, он дрожал от напряжения или от страха. — Все женщины разные. Существуют женщины для удовольствия и женщины для любви, и я… Ладно, скажем так, меня ничто в тебе не интересует, ты ничего не можешь мне дать, так что…

Он будто не замечал, что мне было трудно дышать, я задыхалась от рвавшегося наружу рыдания, это, видимо, не произвело на него впечатления.

— Это было сказано не по-немецки. Не так ли? — добавил Фернандо, подходя к своему мотоциклу, пока я стояла как вкопанная. Он завел мотор, перекинул ногу через седло, как делал это тысячу раз в это же самое время, на этом же месте. — Конечно, не по-немецки. Я сказал что думал. Мне жаль. Прощай, Малена.

Я не сказала Фернандо «прощай». Я вообще не могла говорить, мои ноги словно приросли к земле. Я глядела ему вслед, видела, как он медленно удаляется от меня. Я не знаю, как мне это удалось, но я пошла. Я нашла в себе силы идти.

* * *

Я вошла в дом, медленно поднялась по лестнице, медленно открыла дверь в ванную, но, не почистив зубы, вышла, упала на постель и сразу уснула как убитая и проспала всю ночь.

Утром, как проснулась, я не вспоминала о том, что Фернандо бросил меня. Помню, как открыла глаза и посмотрела налево, туда, где висели часы. Было без четверти десять, постель Рейны была пуста. Наконец, я встала, открыла окно и поняла, что будет очень хороший, прекрасный, ослепительный августовский день.

Только теперь я вспомнила о том, что произошло накануне, подняла руки и ощупала себя. Мне следовало немедленно отправиться к Фернандо. Я почувствовала, что кровь быстрее побежала по жилам, а щеки вспыхнули. Тут я услышала, что к моей комнате подходит мама. Не стоило так долго спать. Мама позвала меня завтракать и сказала, что взрослой девушке не стоит залеживаться в кровати. Я думала так же. Я должна была привести себя в порядок, спуститься вниз и не показать остальным, что произошло. Никто не должен был ничего заметить, все должно было идти по-старому. Я попросила у мамы прощения за свой долгий сон и сказала, что через пятнадцать минут спущусь.

Спустя несколько минут я уже пила кофе с молоком. Я постоянно думала о произошедшем вчера, все это казалось не более чем сном, оно не могло было быть правдой. Фернандо не имел права расстаться со мной так — его слова были невероятно жестокими, невероятно искусственными, невероятно злыми, несправедливыми и обидными. Я не могла даже представить, что он способен сказать подобное. Я не заслуживала такого отношения. И он не имел права говорить так, потому что я действительно любила его, он не имел права так легко растоптать мою любовь. Ничто не могло толкнуть Фернандо на подобный шаг. Я нисколько не изменилась с тех пор, как мы с ним познакомились. Я была такой же, как прежде. Должно было быть другое объяснение его поступку, более серьезное, скрытое. Наверное, нашлось нечто важнее наших чувств, что заставило его отказаться от меня. Теперь мне оставалось только плакать, а на это занятие времени было достаточно, ведь впереди у меня была вся жизнь. Когда я позвонила в дверь Фернандо, я была убеждена, что произошла ошибка, глупое недоразумение, о котором в будущем мне, может быть, не доведется вспомнить. Я стояла под дверью и жала на кнопку звонка, но только после третьего звонка послышались шаги, и я подумала, что, возможно, для меня еще не все потеряно.

Мать Фернандо высунула голову из-за двери, не желая, видимо, показывать мне то, что было за ее спиной.

— Добрый день, я бы хотела увидеть вашего сына.

Она ответила мне глупой улыбкой, потом сделала жест правой рукой, мол, она ничего не понимает и просит меня ее за это извинить.

— Вы меня прекрасно поняли. Пожалуйста, скажите своему сыну Фернандо, чтобы спустился. Мне необходимо с ним поговорить.

Женщина продолжала ломать комедию, делая странные движения руками, будто она меня совершенно не понимает. В третий раз, понимая, что выгляжу смешно, я повторила все те же слова по-английски. Тут она попросту закрыла дверь.

Я снова нажала на кнопку звонка. Но теперь никто не открыл, и самого звонка больше не было слышно, видимо, кто-то внутри отключил его. Я была в бешенстве, мне ничего не оставалось, как медленно спуститься по лестнице и выйти на улицу. Я ходила взад-вперед под дверью.

Я понимала, что не могу ни о чем просить их. Я посмотрела на окна второго этажа и смогла различить за оконными стеклами человеческие силуэты. Тогда я просто начала кричать, во всю напрягая голосовые связки.

— Фернандо, выходи! Я должна с тобой поговорить!

Все окна на втором этаже сразу же закрылись, кто-то проходил мимо, но мне нечего было стыдиться, теперь я знала, что меня слышат в доме, что мой кузен слышит меня, поэтому я продолжала орать.

— Фернандо, выходи! Я жду тебя!