Любовь в ритме танго

Когда мы вышли на бульвар, чтобы прогуляться, Хавьер сознательно задержался, чтобы оказаться рядом со мной. Я, улыбаясь, шла последней, но когда ускорила шаг, чтобы догнать его, слева подошел Эрнесто и взял меня под руку.

— Очень жаль, Малена, что я забыл об этом. — Я спросила себя, зачем Эрнесто говорит мне такую глупость. — Я думал, что сегодня… В таком случае не было бы больше никого.

Я поняла, что Эрнесто планировал соблазнить меня этой ночью, обязательно этой ночью, и я сказала себе, что, в конце концов, жизнь — очень дурацкое занятие.

— Кто этот парень? — спросила я, сделав вид, что удовлетворена его словами, указывая пальцем на Хавьера.

— А! Ну, я его мало знаю, больше знаком с его братом… Они из этих мест, но он живет в Дении весь год, он художник. Иллюстрирует книжки для детей, статьи в газетах, афиши и тому подобное.

— Он уже давно женат?

— Он не женат, — эта точность в деталях, характерная для Эрнесто, который был больше женат, чем кто-либо мог предположить, показалась мне излишней, так что я не пыталась скрыть свое нетерпение. — Они живут вместе уже пятнадцать лет, тогда Хавьер только вернулся из армии, был совсем ребенком… Впрочем, как и она.

— Хотя она старше его, верно?

— Да, но не намного, на два или три года. Она тоже художница. У них двое детей. Он ее безумно любит.

— Ага.

Только я приготовилась спросить его, что они делали в Мадриде, как мы подошли к дверям какого-то бара, а едва перешагнули через порог, тут же к нам подскочил какой-то тип, поцеловал меня в обе щеки и поздоровался так, словно мы были давними друзьями. Я его вообще раньше не видела, в этом я была совершенно уверена, но вскоре обнаружила, что в этом месте такое поведение было в порядке вещей. Мы сидели все вместе в пустом углу, и в течение долгого времени не происходило ничего интересного. Эрнесто сидел напротив и смотрел на меня с упрямой одержимостью. Хавьер, окруженный женщинами справа от меня, поддерживал разговор, в который я никак не могла вписаться. Я поднялась, чтобы пойти в дамскую комнату, потому что не нашла другого предлога, привлечь его внимание, и, прежде чем повернуться спиной, заметила краем глаза, что Хавьер смотрит на меня, перестав говорить. Он спросил, можно ли проводить меня, когда какому-то мужчине, с которым я столкнулась на выходе, пришла в голову та же самая идея, и он двинулся за мной. Я быстро прошла в дамскую комнату. Я закрыла дверь, посмотрелась в зеркало, стерла кончиками пальцев темную тень от черного карандаша, которым был проведен контур по внутреннему краю века, потом медленно подкрасила губы, открыла кран с холодной водой и начала считать. Когда дошла до двадцати, закрыла воду и сказала себе, что теперь могу выйти.

Тот идиот дожидался меня, опершись спиной о стену, загородив собой коридор, который соединял дамскую комнату с остальной территорией бара. Я остановилась напротив него, не очень хорошо представляя себе, что делать дальше, когда почувствовала, как чья-то рука сзади обняла меня за талию, и поняла, что этот кто-то был намного выше меня, у него было горячее дыхание, и он терся губами о край моей левой глазницы.

— Убить его?

Я не видела себя в зеркало, но сознавала, что на моем лице отразилась неподдельная радость, я даже не смогла предугадать подобное развитие событий. Он не смотрел на меня, а я очень медленно повернулась и шагнула к нему навстречу. Мой пьяный преследователь испарился, как только Хавьер красноречивым жестом показал, что набьет ему морду. Потом Хавьер весело переспросил:

— Хочешь, чтобы я его убил?

В этот момент нас окликнул Эрнесто с другого конца коридора. Все решили пойти в другой бар, в этом было слишком много народу. Потом это повторилось еще раз, а потом еще… Один, два, три часа утра… Компания, уже не такая компактная, растянулась по тротуару, вялые движения уставших людей, синие круги под глазами, зевки, опухшие веки, обессиленные и сонные, исключая мое лицо, свежее и сияющее, словно только что сорванное яблоко, предназначенное одному из двух мужчин, соперничающих между собой за право взять меня за руку или улыбнуться. Я физически ощущала, как мое тело излучает таинственную силу, создавая вокруг магнетическое поле. В последний бар, в тот самый последний бар мы вошли не все. Брат Хавьера и его жена проводили нас до дверей и распрощались с оставшимися. Лусия выдала свою обычную речь: «Уже поздно, мы пойдем, завтра рано вставать», но Эрнесто, не делая ни малейшей попытки поддержать ее, безразлично-вежливым тоном дал понять, что хочет еще погулять. На это Лусия смерила мужа уничтожающим взглядом и с силой хлопнула дверью.