Любовь в смертельной прогрессии

Освещенная ярким светом комната и стол, накрытый как на юбилей, едва не вызвали у меня приступ гомерического хохота. Поверить в реальность происходящего мне было трудно. И что-то мне подсказывало, что связано это отнюдь не с выпиской Виталия Ивановича из клиники.

— Лешенька, здравствуй, дорогой, — раздался голос Марии Егоровны, хрупкую фигурку которой я сразу и не заметил среди стульев с высокими спинками.

Женщина быстрым шагом подошла ко мне, дотронулась рукой до плеча и направилась в сторону кухни.

— Мне нужна твоя помощь, — раздалось уже из коридора.

Я покорно направился за ней, желая выиграть еще хоть минутку на то, чтобы собраться с мыслями и чувствами.

Мария Егоровна достала из духовки большой противень с индюком и поставила его на плиту.

— Такой тяжелый, Леша, — обернулась она ко мне.

— Красавчик, — восхитился я, подойдя ближе. — Что мне делать, тащить его в гостиную?

— Нет, так нельзя. Сейчас разрежу, на блюдо уложу.

Я склонился над Марией Егоровной и негромко спросил:

— А что сегодня вообще происходит? Что-то я не припомню, чтобы Виталий Иванович закатывал банкеты по поводу удачного лечения. Стол как на свадьбу. Еще Алина со своим сюрпризом…

Женщина ловко орудовала ножницами, аккуратно вырезая порционные куски.

— Слушай, Леша, — не отвлекаясь от дела, сказала она: — не в Алине дело. Тут до вас люди важные были. Дела какие-то с Виталием решали. Отдых он может телу дать, ты же сам знаешь, а голове — никогда.

— Что за люди?

Она отложила свое занятия и обернулась ко мне.

— Так кто их знает. Я же не спрашивала. Виталий обычно уезжает на всякие переговоры, а сегодня вот к себе пригласил. Одного я вроде как по телевизору видела, если не ошибаюсь, — она нахмурила брови, вспоминая. — Бородатый, темноволосый, крупный такой мужчина. Он еще смешно так щурится, будто солнце ему в глаза все время.

— Авдеев что ли?! — удивился я.

— Не знаю, Леша, — покачала головой Мария Егоровна. — Может и Авдеев, как ты говоришь. С ним еще двое, не такие, видать, важные. Хотя утверждать не стану.

Невольно я подумал о том, каким чудесным образом разрешились как-то вдруг мои неприятности на работе. Без покровительства сверху этого не могло произойти. На божью милость в вопросах бизнеса рассчитывать было бы, по меньшей мере, смешно. И кому, как не Виталию Ивановичу доподлинно известно, за какие ниточки нужно дергать, чтобы этот механизм работал безупречно. Безусловно, связи у него были весьма обширны. Когда я только начинал свое дело, я часто пользовался его помощью — советом, а где и поддержкой влиятельных людей. Однако позже я ни при каких обстоятельствах не позволял себе этого делать. Чисто из принципиальных соображений. И вмешательство в мои дела даже с благими намерениями меня однозначно коробит.

Она достала из буфета блюдо и начала укладывать индейку красивой горочкой.

— Да бог с ними, олигархами этими, — махнула она рукой в сторону и улыбнулась. — Индейку я им не дала. Для своих нужней. Ты лучше скажи — как тебе Алинин кавалер?

На лице Марии Егоровны читалась радость. Не мог же я ей сказать, что этот Шерлок Холмс всех здесь водит за нос? Это было бы жестоко, хотя и справедливо.

— Кавалер? — я решил попытаться выкрутиться из этой щекотливой ситуации. — Она сказала, что хороший знакомый. Может, так оно и есть.

— Я же вижу, как они смотрят друг на друга, — категорично возразила она. — Не просто знакомый, не спорь. Симпатичный мужчина. Мне очень понравился. Виталию тоже. Они целый час тут до тебя разговаривали, по саду гуляли.

Я невольно фыркнул, но слов в ответ не нашел. Мария Егоровна всучила мне в руки блюдо.

— Ничего ты не понимаешь! Неси, давай на стол. Только под ноги смотри.

Она еще что-то проворчала мне вслед, но я не стал вслушиваться.

Когда мы вошли в гостиную, Подмазов оживленно беседовал с Виталием Ивановичем, Алина смотрела какое-то ток-шоу по телевизору. Вполне себе семейная атмосфера, если не знать деталей. Для меня же это был театр абсурда.

— Леша, — обратился ко мне Бородич, — вид у тебя уставший. На работе трудности?

— Я просто голодный, — ответил я и поставил блюдо с индейкой на стол.

Все дружно засмеялись, на меня глядя. А у меня внутри все кипело, из последних сил я старался не выдать своего раздражения. Почему Алина с Подмазовым считают, что со мной можно вот так обращаться, как с неразумным дитем? От кого-кого, а от Алины я этого не ожидал.

— Правда, уже пора поесть, — миролюбиво вступилась за меня Мария Егоровна.

Я прикидывал, куда мне лучше сесть — рядом с Алиной и ее «Пименовым» или возле Бородича.

— Леш, иди сюда, — позвал меня Виталий Иванович, уловив мой взгляд. — Маша, тоже садись. Весь день протопталась на кухне.

Затем Бородич произнес незамысловатый тост:

— Дорогие мои, — он обвел всех взглядом, — не привык я толкать речи, потому буду краток. Я рад, что Господь еще дарует мне возможность встречаться за этим столом с близкими мне людьми — с вами. Очень рад знакомству с тобой, Роман. Мой дом для тебя всегда открыт. Ну и давайте поднимем бокалы за то, чтобы эти встречи были чаще и поводы — только хорошие. Как сегодня! Ура!