Любовь в заказе не значится

Впустит ли Игорь ее снова в свой дом, когда узнает о предательстве - вопрос был сложный. Ольга, как могла, сдерживала ту самую природную женскую тягу к драматизму, над которой любил смеяться Варшавский, но каждый час ожидания подтачивал нервы.

К десяти, не выдержав, она навела порядок и вместе с Никитой поехала в свою квартиру. Так казалось правильно, честно по отношению к Игорю. Так ему не придётся никого выгонять.

Ольга всю дорогу успокаивала себя этими мыслями, а уже дома отчаянно захотела вернуться. Плюнуть на гордость и страхи - усесться собачкой у его двери и ждать. Минутами, часами - не важно. Рассказывать сыну, какой замечательный человек Варшавский, и в паузах молиться на двери лифта.

Для позорного камбека ей не хватило малости. Брелок от машины снова оказался в руках, но неожиданно от Розы пришло сообщение: «Его освободили, все обвинения сняты. В срочном порядке меняем верстку».

От облегчения голова закружилась. Перепуганный тем, что мама рухнула на кресло, Никита побежал за водой на кухню, а она закрыла глаза и стала благодарить Бога. «Альянс» не обманул. Письмо от Кравцова оказалось правильным. Игорю больше ничего не угрожало.

Ей даже не нужны были подробности. Риск оправдался. Теперь оставалось лишь выпросить прощение, и обоим забыть эти три дня как страшный сон.

***

О том, что достучаться до Игоря будет сложно, Ольга догадывалась, но реальность преподнесла сюрприз. Ни на первый, ни на второй звонок он не ответил. Когда, устав ждать, она все же поехала к нему домой, там никого не оказалось.

Подтверждая, что какое-то время хозяин все же пробыл в квартире, на кровати лежал костюм и рубашка не первой свежести, а на полу в ванной Никита обнаружил бритвенный станок.

Ещё одним местом, куда мог направиться после освобождения Варшавский, была работа. Чтобы не таскать с собой сына, Ольга дождалась приезда мамы и потом ринулась в офис. Голова от волнения соображала плохо. Ольга не думала ни о каких турникетах на входе или пропускной системе.

Даже смешно было - она, собравшая о нем кучу информации, написавшая статью, начисто забыла, что за привлекательным фасадом и простецким характером стоял не просто успешный управленец, а владелец собственного IT-квартала, города в городе.

Заплатить за забывчивость пришлось на первом же пропускном пункте. Ее просто-напросто не пустили. И не в кабинет, а вообще внутрь комплекса. Важный статный охранник дважды спросил про пропуск, проигнорировал протянутое удостоверение журналиста, а потом пригрозил полицией, если она не покинет КПП.

Ругая себя за глупость, Ольге пришлось звонить Мартынову. Веры, что после вчерашнего разговора и сегодняшнего освобождения он ответит, не было. Уж скорее верный начбез отдаст приказ вытолкать её за ворота. Однако Виктор мало того, что снял трубку - через пару минут он явился лично.

- Ты знаешь, что я сделала. Я знаю, как сильно перед ним виновата, только не ругай! - стоило им отойти от любопытного охранника, быстро заговорила она. - Мне очень нужно с ним поговорить. Хотя бы пару минут! Пожалуйста, помоги!

Она знала этого человека всего несколько дней, а уже готова была встать на колени ради помощи. Если бы и он сказал «нет», пришлось бы устраивать мини-пикет под КПП. Караулить знакомый Мерседес, пытаться остановить… Точь-в-точь как чуть больше месяца назад, когда бросилась под машину Хасима.

К счастью, Виктор мучить ее не стал.

- Игоря нет в офисе. Уехал час назад. Подробности никому не сказал, но его секретарша заказала билет на самолет. В Цюрих.

- К сестре? - Ольга с отчаянием посмотрела на здание главного корпуса. Разминуться в один час… для мегаполиса это было ничто, а для нее сейчас - пропасть.

- Да. К ней и родителям. Они там каждое лето.

- Но почему? Что произошло? Есть хоть какая-нибудь догадка?

Мартынов пожал плечами.

- Мне жаль. Все произошло очень быстро. Он даже Колю не вызвал. Сам сел за руль.

Последняя ниточка, связывающая её с Игорем, порвалась, а никакой надежды на понимание так и не появилось. От обиды защипало глаза. Не будь Виктора рядом, она бы расплакалась.

Ирония судьбы - с похищения сына она не плакала столько, сколько после появления в её жизни Варшавского. Слезы отчаяния, надежды, радости - целый калейдоскоп. А сейчас ещё совершенно неподконтрольные, превращающие её в слезливую истеричку слезы растерянности.

С нервной системой творилось что-то непонятное, кто-то будто перехватил управление над её эмоциями и сейчас выкрутил все датчики на максимум.

Судя по тому, что Мартынов вдруг резко засобирался, её состояние было заметно.

- Прости, что больше ничем помочь не могу, но давай хоть проведу, - по-отечески, словно не любовнице босса, а как минимум своей давней подруге предложил Виктор.

- У меня машина возле ворот. Не стоит, - Ольга смахнула с уголков глаз непрошенную влагу.

- Но все-таки! Или могу Коле сказать, чтобы сел за руль.

- Нет, серьёзно, я нормально.

Слезы подступили ближе. Переносицу начало ломить, и, будто ей этого было мало, на языке почувствовался приступ горечи.