Любовь-весенняя страна

В это утро над Чуем-рекой «Форд» зелёный и грузное «АМО»

Друг за дружкой неслися стрелой.

Повороты, объезды, обрывы,

И тумана рассветного дым.

Свищет ветер им в окна кабины,

Мчится Коля за счастьем своим.

Вот всё ближе и ближе и ближе Тот зелёный, заманчивый «Форд».

Ой ты, Коля, отчаянный шофер!

Для кого же ты ставишь рекорд?

И на сорок седьмом километре,

Где стоит Тамерланов утёс ,

Грунт дорожный, дождями размытый,

Неожиданно «АМО» занёс.

И с обрыва скатилося «АМО»,

Не догнав рокового «Форда». ²

Ведь недаром предчувствовал Коля,

Что сегодня случится беда.

Обернулася в ужасе Рая,

Завизжали её тормоза.

Ой ты Рая, суровая Рая,

Что с реки ты не сводишь глаза.

Ты бросаешься в волны с обрыва,

На лице твоём чёрная тень...

И напрасно на энской дороге Поджидали компрессор в тот день.

Он доставлен был только назавтра,

Сам диспетчер доставил его.

А от бедного Коли и Раи Не осталось почти ничего.

Только там, где утёс Тамерлана,

Слышен часто шофёрский сигнал.

Там лежит от «Форда» карбюратор И от «АМО» помятый штурвал.

Есть по Чуйскому тракту дорога,

Много ездиет там шоферов.

Среди них был отчаянный шофер,

Звали Колька его Снегирёв

Вот, собственно, и вся история. Правда, боюсь, что несколько куплетов я всё же позабыл. Когда после долгих лет забвения Галича и проклятий в его адрес случился первый в нашей стране вечер памяти (а это было в начале перестроечных лет), я вёл ту встречу в Московском Доме Кино. И тогда я рассказал эту незатейливую историю и прочитал наше совместное стихотворное баловство.

* * *

В мои годы сердечная лирика? Ничего нет смешней и опасней. Лучше с тонкой улыбкой сатирика сочинять ядовитые басни.

Не давать над собой насмехаться, тайники схоронить в неизвестность, и о чувствах своих отмолчаться, понимая всю их неуместность.

Иль, вернее сказать, запоздалость, потому что всему свои даты...

Но идёт в наступленье усталость, и всё ближе и горше утраты.

Меж датами рожденья и кончины (а перед ними наши имена) стоит тире, черта, стоит знак «минус», а в этом знаке жизнь заключена.

В ту черточку вместилось всё, что было. А было всё! И все сошло, как снег. Исчезло, растворилось и погибло, чем был похож и не похож на всех.

Погибло всё моё! И безвозвратно.

Моя любовь, и боль, и маета.

Всё это не воротится обратно, лишь будет между датами черта.

МОНОЛОГ «ХУДОЖНИКА»

Прожитая жизнь — сложенье чисел: сумма дней, недель, мгновений, лет. Я вдруг осознал: я живописец, вечно создающий твой портрет.

Для импровизаций и художеств мне не нужен, в общем, черновик. Может, кто другой не сразу сможет, я ж эскизы делать не привык.

Я малюю на живой модели: притушил слезой бездонный взгляд, лёгкий штрих — глазищи потемнели, потому что вытерпели ад.

Я прорисовал твои морщины, в волосы добавил белизны. Натуральный цвет люблю в картинах, я противник басмы или хны.

Перекрасил — в горькую! — улыбку, два мазка — и ты нехороша.

Я без красок этого добился, без кистей и без карандаша.

Близких раним походя, без смысла, гасим в них глубинный тёплый свет. Сам собою как-то получился этот твой теперешний портрет...

ЛИСТОПАД

Как тебе я, милый, рад, мот, кутила-листопад.

Ты, транжира, расточитель, разбазарил, что имел.

Мой мучитель и учитель, что ты держишь на уме?

Разноцветные банкноты тихо по миру летят, а деревья, как банкроты, изумлённые торчат.

Жизнь безжалостная штука, сложенная из утрат...

Ты прощаешься без звука, друг мой, брат мой листопад: отдаёшь родные листья, ты — образчик бескорыстья. Успокой мою натуру, ибо нет пути назад. Разноцветные купюры под ногами шелестят.

Я беспечен, я — бездельник, я гуляю наугад, а в садах костры из денег в небо струйками дымят.

Как тебе я, милый, рад, листопад — мой друг и брат.

Существую в натуге, в заколдованном круге, тороплюсь, задыхаюсь и боюсь опоздать. Меня кроют невежды, покидают надежды,

но несусь!.. И не в силах я себя обуздать.

Что же это такое?

Нет на сердце покоя,

мой паршивый характер — неуёмный злодей. Откажусь от амбиций, надо угомониться,

жить попроще, полегче, безо всяких затей.

Новизны ждать наивно, как-то бесперспективно...

Я за склоны цепляюсь, я давно на весу.

Ох, хватило бы силы сзади выдернуть шило!

На душе стало б тихо, как в осеннем лесу.

Но несу, как проклятье, окаянный характер.

Он сильней, он — хозяин; и ворочает мной.

В суете и тревоге я бегу по дороге,

пока сам не останусь у себя за спиной.

1985

Жизнь, к сожалению, сердита, она не жалует старьё.

Одни взлетают на орбиту, другие катятся с неё.

Таков закон круговорота, и исключений никаких: одни уходят за ворота, иные входят через них.

И те, кто взлезли на орбиту, и те, кто шлёпнулся, упал, одною, в общем, ниткой шиты...

И у разбитого корыта у всех на всех — один финал!

Откинешь в сторону копыта,

хоть будь ты вошь, хоть будь ты вождь.

Обратные пути закрыты —

жизнь не воротишь, не вернёшь.

1983

Мы отпускаем тормоза...

Кругом весна, в глазах раздолье!

К нам собираются друзья, а мы готовимся к застолью.

Да будет день — из лучших дней! Пусть все из нас его запомнят.

Мы в гости ждём своих друзей и отворяем окна комнат.

Мы накрываем длинный стол, сердца и двери открываем.