Любовь виршеплета

– Ха! Да потому что его кто-то уже сорвал!

– ?

– Да-да! В ее гнездышке я не был первым! Траханная дашаком… – в возмущении я прибавил несколько совсем уж нелестных хандагадарских ругательств, за которые тут же стало стыдно перед интеллигентным драконом. – А строила-то, а строила… Треклятая фифа – разводила меня целых два месяца!

Я замолк, вновь переводя дух. О Ушедшие, не стоит так близко воспринимать дела давно минувших дней.

– А во-вторых?

– А во-вторых… – я вновь выдержал паузу, закручивая интригу, перед тем, как бросить на стол главный козырь. – А во-вторых, в самый ответственный момент двери алькова распахнулись, и в опочивальню ввалился ее папаша! Драный кактус профессор Хиз!

– Ох ты ж…

– Во-во! Старый пердун, вместо того, чтобы надираться своей любимой рисовой водкой в компании профессора Аргилака, решил ни с того ни с сего проведать родное дитятко!

– А потом?

– А потом я дал т-а-а-акого стрекача, что клянусь своими ушами, даже Баринор от последков так не бегал! Еле-еле успел подхватить одежонку, пока ее папаша, красный, словно рак, пытался вспомнить мое имя! Ведь мшистый пень почти два курса преподавал мне философию. И слава Провидению, что я уже сдал ему его драный предмет!

Несколько минут мы провели в молчании. Шейлдар переваривал услышанное, а я внимательно прислушивался к бесам в животе. Треклятые поганцы опять начали попинывать изнутри копытами. О Ушедшие, да за что же мне такое наказание?!

– А как же девушка? – вдруг спросил дракон.

– Какая девушка?

– Ну как это «какая»? «Шейка лебединая, кожа бархатистая…» Почему же ты не женился на такой красавице? «Хенкели стело, ар доминус мари» – как говорили древние!

«Хенкели» – «Счастье»… м-м-м, а «доминус»?.. М-м-м «доминус»… твою мать – не помню!

Я решил не спрашивать у Шейлдара перевод, чтобы не показаться невеждой.

– Ха! Друг дракон, да ты шутишь?! Что б я женился? На ней? И всю жизнь потом лысину ее папаши наблюдать на семейных пьянках? Да чтоб меня! Старый пердун отправил ее куда-то к родственникам на другой конец ойкумены. И это лучшее, что он мог сделать! И вообще. Я не знаю, как там у вас, у драконов, а у нас, у человеков… ну почти человеков – знай, ни одна баба не стоит двух месяцев шатанья у края Бездны и полусотни виршей, что я накатал для этой леди Неприступность! Как это там было…

Твоя улыбка, словно сталь коварного врага,

Меня сражает на лету… чего-то там… исподтишка…

Она еще месяца три присылала мне по письму в неделю, ха-ха! Эх, как же мы гульнули на те три золотых, что отвалил мне Василивс! Пришлось, правда, пригрозить рассказать всему честному народу о некоторых его грешках, так как эта скотина, ни в какую не хотела признавать мою победу в споре! Но в итоге он не смог противиться моим аргументам, отвалил монет, и мы на неделю зависли в шлюшнике мадам Пушты! Чуть было зачет по истории не профукал!

– Гм… – только и сказал дракон. Мне почему-то показалось, что сорокаметровая животина со мной несколько не согласна.

Я вновь прислушался к животу. Твою мать!

– О Ушедшие, Шейлдар… кажется, опять начинается…

– Аска, да что б тебя…

Дурнота резко подступила к горлу, в панике я оглянулся на Сервиндейла, но седой маг мирно похрапывал, привалившись спиной к тюку, и плевать он хотел на мои проблемы с желудком. Вот урод!

И я вновь опорожнил взбунтовавшееся нутро.

А ведь поначалу все шло неплохо. Отойдя от первого шока, я позволил Сервиндейлу себя убедить, что дракон – это лучшее средство передвижения в Расколотом Мире. И уже вскоре с трепетом глядел на вытянувшегося между скал ящера, на которого маг буднично навьючивал поклажу, состоящую из наших котомок, страховидного посоха, гитары, а также увесистого тюка, что он выудил откуда-то из-за скалы. Под подбадривающее бубнение дракона маг протянул мне руку, и я сам не понял, как оказался в уютной ложбинке между крыльев, где был привязан к, специально просверленной для такого случая, броне.

Короткий разбег, толчок под пятую точку, едва-едва смягченный подстеленным пледом, и гигантская тварь, расправив кожистые крылья, взмыла в воздух под аккомпанемент моего истерического писка!

О срань великана! Кому рассказать – не поверят. Я – и на горбе дракона! Огромные крылья периодически закрывают полнеба, на каждом взмахе мы ухаем на несколько метров вниз, а потом также резко выравниваемся. Где-то подо мной что-то периодически шумит, шуршит, сопит и приговаривает густым басом, вибрация от которого пробирает от задницы до макушки: «Да не боись, виршеплет, наслаждайся видом…»

Пока я, вцепившись в веревки, обозревал удаляющуюся родную ойкумену, маг скупо поведал дракону о последних событиях, потом еще о чем-то поболтал с ним на незнакомом языке и, привалившись к тюку с вещами, внаглую уснул.

Я же, сжавшись в комочек страха, гонял по мозгу одну мысль – как же так получилось, что одного ослоумного виршеплета угораздило оказаться между небом и скверной верхом на бронированной страхолюдной твари!