Любовь вне Времени

– А ты брось его! – вмешалась в разговор Снежка, – сама виновата, нянчишься, как с ребёнком.

– Глупая ты ещё и маленькая! – старшая сестра, обессиленно опустилась в кресло, – картошки нажарила?

– Нажарила, только твой муженёк всю сожрал, тебе не оставил, – девушка раздражённо затушила сигарету. – Господи, быстрее бы съехать от вас!

– Сотню раз просила не курить в комнате! Куда это ты съезжать собралась?! – у Танюхи от волнения пересохло в горле. Забота о младшей сестре наполняла её жизнь, хоть какими – то яркими красками и эмоциями.

– Замуж выхожу, за Романа! – торжественно объявила Снежка.

– Как за Романа?! За этого…

– За этого, за этого… – нервно перебила девушка.

– Ты с ума сошла, он же пьянь! Моей Судьбы захотела?! Да и баба у него есть…Нинэль – то свою, куда он денет?!

– Понятия не имею! – зло фыркнула младшенькая, – куда эта пьянь денется, может помрёт…может пропадёт без вести. Куда – то люди деваются! Почему я должна о других думать?! Мне свою жизнь устраивать надо! – продолжала бухтеть Снежана.

– Жестокая ты, вся в мать! – Татьяна раскраснелась, руки её сжались в кулаки, как будто она приготовилась к бою. – Глупая, на чужом несчастье счастья не построишь!

– Ага, то-то я и гляжу, как ты своё счастье выстроила! Цветёшь и пахнешь от него! – ядовитым голосом парировала сестра. – Правильная ты наша! Сопли всем утираешь, нянчишься…благодетельница херова, тьфу… – сплюнула она себе под ноги.

– Заткнись! – Танюха перешла на визг, – ещё слово и я тебя ударю!

– Истеричка! – хлопнув дверью, Снежка выбежала из комнаты…

Глава 4.

К Храму Святого Людовика подъехали затемно. Димитро устало слез с козлов, и переваливаясь, как утка на больных ногах, пошлёпал к воротам – они были закрыты. Пришлось долго стучаться…наконец, вышел старый монах. В руках, он держал фонарь. По всей видимости, его разбудили – лицо явно выражало, недовольство. После недолгих переговоров, монах открыл ворота, и запустил цирковую повозку на территорию Храма.

Артистам выделили небольшую келью, на полу которой лежали соломенные тюфяки. От ужина, у монахов осталась варёная чечевица, которой они поделились с гостями. Лея с Янко, расположились на одном из спальных мест. Вместо подушки, женщина подложила свою руку.

– А где отец…он придёт? – засыпая, спросил ребёнок.

– Димитро договаривается, чтобы мы здесь перезимовали!

– А как же наши выступления? – удивился мальчик, – отец всегда говорит, что мы не имеем права на отдых, надо зарабатывать на кусок хлеба…

– Спи, Янко! Не детское это дело, думать о деньгах и заработке! Димитро позаботится обо всём, мы за ним, как за каменной стеной! А на представления, каждые выходные будем выезжать на центральную площадь Пловдива.

Мальчонка прижался своим хрупким телом к женщине. Он понимал, что Лея права – пока отец с ними, то ничего не страшно.

Димитро вернулся под утро пьяный и счастливый. Всю ночь он пил вино с монахами и договаривался о зимовке. И вот, Настоятель Храма дал своё согласие, за умеренную плату предоставить артистам две кельи для проживания и горячий ужин.

Старый клоун, кряхтя и ворочаясь, стал укладываться на жёсткий тюфяк.

– Димитро, как твои ноги? – встревоженно спросила Лея, она проснулась от скрипа открывающейся двери.

– Всё хорошо, спи! Я договорился – зимуем здесь.

– Отец наш небесный, благодарю тебя! – перекрестилась женщина своей волосатой рукой.

Через час, в дверь кельи громко постучали. Янко громко заплакал. Живко испуганно вскочил, сжал свои шестипалые руки в кулаки, и приготовился к бою.

– Живко, это не поле под звёздным небом! Не думаю, что там разбойники…расслабься, мы в Храме! – засмеялась Лея и пошла открывать дверь.

Высокий и очень сутулый монах, в засаленной рясе, стоял на пороге. Лица его, из под надвинутого капюшона, не было видно совсем. Мужчина держал в руках свёрток, из которого доносился жалобный детский плач.

– Вот, велено передать цирковым артистам! – на этих словах, он нервно и быстро сунул кулёк в руки растерявшейся женщины. – Сегодня утром, кто – то подбросил на ступеньки Храма! Там, там… – тыча пальцем в плачущий свёрток, виновато лепетал мужчина, – там младенец…девочка!

Все ошарашенно собрались вокруг плачущего кулька. Лея стала разворачивать пелёнки. Показалась крошечная девочка, на вид 2 – 3 месяца, розовощёкая, с пухлыми ножками и ручками, она начала плакать ещё сильнее.

– Есть хочет, – пробурчал монах, и из широко рукава рясы, достал бутылку с козьим молоком, – утром надоили, покормите! – он развернулся на выход.

– Любезный, постойте…подождите! – Димитро наконец – то пришёл в себя, – а почему вы нам оставляете малышку?!

– Так распорядился Настоятель! Если вы оставите подкидыша себе, вам будет разрешено жить зиму бесплатно! – на этих словах, монах растворился.

– Вот так задачка… – старый клоун невесело усмехнулся и почесал свою седую шевелюру, – чего делать – то будем? – обратился он к Лее, – ты у нас единственная женщина, тебе и решать.