Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой

– Что вы такое говорите, сэр? Я не могу быть леди Скроуп, даже если бы захотела. Я замужем, – напомнила она. – Замужем за сэром Ральфом Перси. Да, он оставил меня, но все равно остается моим мужем, а я – его женой. В горе и радости, пока смерть не разлучит нас, – невольно повторила она слова брачного обета, слышанные ею не раз во время брачных церемоний, где она была гостьей. Собственного венчания она не помнила.

– Муж? Какой муж, Мод? – спросил Скроуп, словно не заметив ее смятения. – Его нет, даже если вы до сих пор верите, что он жив. Но ваша преданность отрадна и дает мне надежду, что и я смогу отведать глоток этой верности. Подарите же свою преданность не призраку, а живому мужчине, всем сердцем вас любящему!

– Это невозможно, сэр! Я связана узами, которые не в силах разорвать.

Он все стоял перед ней на одном колене, глядя снизу вверх, и, кажется, не собирался подниматься. Голова его склонилась, словно он был не в силах смотреть на Мод, но рука его опять поймала ее руку, нежно сжала ее.

– Как долго я искал женщину, – услышала она. – Я искал именно вас, Мод. И отчего же та, что для меня милее всех на свете, связана узами? Узами с призраком! Наш король порвал их ради новой королевы, так отчего вам, леди, не отказаться от брака, который не принес вам ничего, кроме разочарований? Это законно, и даже в Риме одобрили бы такой шаг. Ведь ваш брак не имеет силы по истечении стольких лет!

Чего совсем не ожидала услышать Мод, так это речи об аннулировании брака. Сэр Уильям как-то говорил о том, но передумал, когда сэр Ральф прислал о себе вести. Слова Скроупа застали ее врасплох.

– Не мне это решать, – пробормотала Мод. – Только мой отец… Я повинуюсь своему отцу, сэр.

– Завтра вы увидите его, – сэр Мармадьюк поднял голову. – Поговорите с ним! Я хочу помочь ему, но мне проще будет хлопотать, являясь родственником, зятем сэра Уильяма. Можно быстро освободить вас от тягостного брака, положитесь на мое знание закона.

Синие, невозможно синие глаза в упор уставились на Мод, в них читалась просьба… нет, мольба.

* * *

– Не порадует ли леди Перси нас своим пением? – Сэр Мармадьюк поднес ей лютню, когда вечером того же дня домочадцы и гость Картер-хаус собирались в зале у камина.

Мод положила инструмент на колени, рассеянно перебрала струны плектром [89], выточенным из кости. Все наперебой стали просить ее исполнить ту или иную песню, только сэр Мармадьюк заявил, что готов слушать любые песни в исполнении леди Перси, поскольку звучание ее нежного прелестного голоса есть услада для его грубого мужского уха.

Дева прошла, словно света поток,
Мимо окна его скорбной темницы.
– Нортумберленда прекрасный цветок, –
Тихо шепнул очарованный рыцарь…

[90]

Мод заиграла старинную балладу о любви шотландского рыцаря и дочери графа Нортумберленда. «Нортумберленда прекрасный цветок…»

Нортумберленд…

Казалось, этот край давно ушел в глубину ее памяти вместе с далеким детством. Но почему-то вдруг ей вспомнилась песня, некогда слышанная там, на севере. Она осеклась, сбилась, струны под ее пальцами дрогнули, извлекая совсем другую мелодию, смутно знакомую, всплывшую откуда-то вместе с полузабытыми словами:

О севере милом она тосковала:
«Как вновь мне увидеть родные леса?
Там плющ обвивает дубы одеялом
Там ясень свечою и птиц голоса…»

Мод пела, и перед ее глазами возникали картины, обрывистые, но яркие и четкие, почти осязаемые – высокие, суровые стены мрачного замка, в котором она когда-то жила; лиловые вересковые пустоши, бескрайние, уходящие за горизонт; серебристо-голубые воды Тайна.

Как странно было именно сейчас мысленно перенестись в почти забытый Корбридж. Неужели разговор о муже разбудил ее память, или то был знак свыше, протестующий против разрыва уз, некогда связавших Мод с сэром Ральфом Перси?

Нортумберленд, Корбридж, Адрианов вал… Кардоне ведь тоже ехал оттуда, из Нортумберленда, «где плющ обвивает дубы одеялом».

Кардоне, дерзкий бродяга, вечный странник, случайный попутчик и возлюбленный, о котором ей следовало навсегда забыть и думать только об отце, о завтрашней с ним встрече, о предложении сэра Мармадьюка. Вот ее настоящее, а она вновь вспоминает о человеке, которого не могло быть в ее будущем.

Стеснилось в груди дыхание, зыбкой пеленой застлало глаза. «…Я не смогла бы встретить мою любовь, будь я оленем. Воды Тайна разделили бы нас…» Строчка, другая, некогда слышанной песни с бесхитростной, но завораживающей мелодией. Как дальше?

За водами Тайна живет мой любимый.
И быстрым оленем туда не добраться.
Я горькие слезы роняю в стремнину,
Мечтая, мой милый, с тобой повстречаться…

[91]

Печально звякнула лютня, отозвалась горечью в ноющей душе.