Любовь вопреки

Рыдания, поцелуи, гладит по голове, как в детстве, только не достать ей, как будто ниже ростом стала. Шесть лет не виделись!

— Мама…

Ком в горле, говорить нет сил, плакать стыдно. Только дышать глубоко сквозь стиснутые зубы.

— Ну что мы тут толчемся в прихожей, в комнату проходите, — тянет его за руку мать.

— Папа, папа, у меня игрушек сколько новых, — за другую руку тянет Женя.

— Сейчас-сейчас, Татьяна Петровна, — отзывается Игорь, — разуемся только, у вас чистота!

— Да вот, после ремонта только убрала все.

— После какого ремонта? — приходит в себя Минин и понимает, что квартиру не узнать. Обои переклеены, окна покрашены, побелка свежая, отциклеванный пол в комнате, в коридоре и на кухне новый линолеум. Светильники другие. В комнате диван, кресло-кровать, телевизор, уголок детский с большим ящиком на колесиках — для игрушек. На полу ковер.

— Игорь, — резко оборачивается к другу Минин, — ты…

— Потом, Саша, потом, — Васильев кладет ему руки на плечи. — Это все мелочи, и говорить не стоит. А мы есть хотим, — заявляет он. — Как там фирменные пельмени, Татьяна Петровна?

— В самом деле, я же воду в третий раз кипячу. Что вы так долго? Тапки под вешалкой, надевайте и проходите уже.

— Да пробки на Ленинском, к вам пока доедешь, — оправдывается Игорь.

— Ну, давайте руки мойте, а я сейчас на кухне.

Татьяна Петровна с трудом отрывается от сына, смотрит с любовью. Ничего не говорит. Зато Женя прыгает и кричит.

— Папочка, идем, ну скоре-е-ей! Игрушки!

— Идем, солнышко. Я так по тебе скучал! — подхватывает дочку на руки Минин.

ЧАСТЬ 13 Помощь бывшей

— Сергеич, тебя опять женщина к телефону, но не Киса, другая.

Курдюмов положил трубку на стол рядом с аппаратом и, подмигнув Анатолию, пошел к двери.

Толик отставил кружку с горячим кофе и ответил.

— Что ты меня искал? — спросил с той стороны несколько уставший женский голос.

— Ничего личного, мне нужна твоя консультация. Я могу рассчитывать?

— Толя, мы с тобой были всегда друзьями, и если семьи у нас не получилось, то уважение-то осталось. Не вставай в позу, давай встретимся и обсудим. Чем смогу — помогу. Когда заканчиваешь?

— В четыре двенадцать, если ничего не случится.

— Я подъеду к больнице.

Он вернул трубку на место. Усмехнулся. Конечно, она всегда готова помочь — ради дружбы и уважения. Ему стало немного обидно, встречаться с ней не хотелось, слишком живы еще воспоминания, да и простить ее он до конца не смог. Но он сам звонил ей на работу и просил секретаря передать, что нуждается в ее помощи. В своем деле она была лучшей, так что выбора у него не было.

Ничего экстраординарного за день не произошло, и в четыре пятнадцать он вышел из приемного покоя во двор.

Она ждала его, стоя рядом со своим автомобилем — новеньким Audi ярко-красного цвета.

— Привет, Анисимов! Выглядишь уставшим.

— Здравствуй, Вера, работаю, однако. А ты цветешь, впрочем, как всегда. Машина твоя?

— Да! Нравится? Видишь, я и на машину заработала, и цвету, как ты выразился. Проблема в чем? Иначе бы и не позвонил, только по делу. Садись в машину, поедем ужинать в ресторан, я угощаю.

— В ресторан мы не поедем. Гулять тебя по злачным местам нет ни желания, ни денег. А за твой счет я ни в жизнь.

— Гордый?

— Принципиальный.

— Тогда давай ко мне на работу. Там поговорим. Секретарь ушел, а кофе я сама сварю. Вернее, у меня растворимый, так что справлюсь. Не лезь в бутылку, Толя, я ничего плохого тебе не сделала.

Всем своим видом она старалась показать, насколько рада их встрече. Он усмехнулся и сел в машину.

Доехали не так быстро, как хотелось бы, офис располагался в самом центре города, на Большой Посадской.

Помещение впечатляло. Белые стены, диван с кожаной обивкой, мягкое кресло и кушетка для пациентов. Дубовый письменный стол с новейшим компьютером, книжная полка, экзотические растения в кадках на полу и орхидеи на окнах. Все дышало роскошью и достатком.

Вера усадила его на диван, пододвинула журнальный столик, поставила чашку и налила кипяток из электрического чайника, давая Толику возможность кофе и сахар добавить в чашечку по вкусу. Сама устроилась в кресле напротив, закинула ногу на ногу и откинулась на спинку, демонстрируя расположение и готовность выслушать и помочь. Он оценил заученный жест, равно как и дорогой дефицитный кофе.

— У тебя Nescafe GOLD? — смакуя кофе, поинтересовался он.

— Ну, я не бедствую, могу себе позволить. Пей, не стесняйся. И шоколад бери, ты любишь, еще помню твои предпочтения. Рассказывай.

— Сейчас расскажу. Так чем ты занимаешься?

— Психотерапия, гипноз. Я защитилась.

— Я помню.

— Нет, я про докторскую, получила лицензию на частную практику, из института Бехтерева практически ушла. Но не совсем. Там я работаю для души, а здесь — на хлеб с маслом.

— Молодец!

— Анисимов, ты мог жить так же, но предпочел… А что ты, собственно, предпочел? — высокомерно вскинула брови, улыбнувшись.

— Свободу и чистую совесть, — он улыбался ей в ответ.