Любовь вопреки

Так, спросить надо, язык до Киева доведет. Выбрал подходящую театральную старушку в белом берете и длиннополом пальто и приступил к ней.

— Добрый день!

— Добрый?! Никакой не добрый, пенсионерам по квоте билеты положены на балет! И не дали… у-у-у, — старушка воинственно погрозила кулаком зданию театра, — коррупционеры! Жалобу напишу! Художественному руководителю! Я ветеран труда, блокадница…

Толик стоял обескураженный этим потоком красноречия и не знал, как ему перейти к сути своего вопроса.

— Да, несправедливости много сейчас, и с квотами беда, люди по полгода операции ждут.

— Да! — обрадовалась она. — Именно! Особенно тяжело с зубами и коленями. А вы доктор?

— Да.

— Не проктолог, случайно?

— Нет, нейрохирург…

— Жаль… Вот бы я у вас проконсультировалась, моему мужу надо… А вы что-то спросить хотели?

— Хотел, — с облегчением выдохнул Анатолий. — Училище мне надо при консерватории. Музыкальное. Не пойму, куда…

— А я вам расскажу! — Старушка ухватила Анатолия за локоть и потащила направо, вокруг театра. За ним обнаружился мост, за мостом круглое здание — ротонда. — Это у нас ДК Первой Пятилетки, говорят, сносить будут, а вот там, во-о-он за ларьком через дорогу, видите, направо и есть Матвеев переулок. Прямо идите по нему и смотрите на вывески, там будет доска. В середине там неврологический диспансер, туда не идите, вам дальше. Во двор под арку тоже не идите — там театральные мастерские и поликлиника театра. А вам все прямо.

— Спасибо, — кивнул Анатолий, но старушка не отцеплялась.

— Раз уж вы мне попались, то я, пожалуй, с вами через улицу перейду. А то там движение.

По дороге она ему начала рассказывать про простатит мужа, но не успела во всех подробностях, у ларька отцепилась от локтя Толика и попрощалась.

— Вот туда вам. Все прямо… Такой приятный молодой человек, — услышал он вслед.

Переулок был мрачен, все точно, как сказала театралка: диспансер с занавешенными окнами первого этажа, потом арка и наконец входные двери. Первая — музыкальная школа-десятилетка при ЛОЛГК, вторая — музыкальное училище при ЛОЛГК им. Римского-Корсакова. Серое здание, похожее на фабричное, и второй этаж — окна под самую крышу на три этажа, как будто цех. Ни за что не подумал бы, что там могут учиться музыканты, если бы не приглушенные звуки. Еще на улице даже сквозь закрытые окна были слышны трубы и пищание флейты. Они сливались в неприятный хор. "Вот так если дома начнут за стеной, так с ума сойдешь, — с тоской подумал Анатолий, — придешь с дежурства, а тут…" Представил себе, ужаснулся. С музыкой у него отношения были не самые близкие. Слушал, конечно, по радио, в институте в походах чего-то пели под гитару. Эстрадных певцов знал: Пугачеву, Кобзона — те в телевизоре мелькали. Ну, а чтобы классику… Постоял еще под окнами, размышляя об этом. Не несли его ноги внутрь!

При входе пост вахты, налево гардероб. Без пропуска дальше него не войти. Анатолий изложил вахтеру суть дела, показал фото Ольги. Тот недовольно выслушал и сказал:

— Не знаю куда вам с этим. Звоните по местному, вон на стене висит.

— А куда звонить?

— А на чем играла эта ваша… девушка?

— На скрипке.

— Вот и звоните струнникам. Струнный отдел…

Анисимов нашел в списке номер, позвонил и снова пересказал все женщине, которая ему ответила. По благоприятному стечению обстоятельств она оказалась заведующей струнным отделением. Впрочем, радоваться было рано: как и вахтер, она не горела желанием оказывать содействие Анисимову. Он настаивал, и в конце концов она рассердилась.

— Ничего не поняла, ждите, сейчас спущусь.

По ее тону стало ясно, что хорошего ждать нечего.

Анатолий так примерно и представлял ее — подтянутая седая, коротко стриженая дама в крупных бусах и серьгах с огромными камнями. Строгое платье, ну прямо как концертное для филармонии. Толик даже опешил под пристальным проницательным взглядом.

— Это вы про девушку спрашивали?

— Да.

— Покажите фото, — приказала дама. Но как увидела, руками всплеснула и продолжала другим тоном: — Это же наша Ольга! Идемте со мной, расскажите все подробно. Он по делу, — обронила она вахтеру и пошла вперед. По широкой лестнице на этаж, где обитали струнники, Анатолий за ней. Дама завела его в класс. Там стоял рояль и несколько виолончелей в футлярах, а в раскрытом на рояле лежала скрипка.

— Так вот она какая теперь, Оля Моцарская. Красивая! Всегда была красивой, поразительно красивой. Знаю я ее. Конечно, знаю. Сейчас мы с вами пройдем к ее педагогу Лидие Александровне, у нее должен быть перерыв. — Посмотрела в расписание. — Так и есть. Жалко Олю, талантливая была, себе цену знала. Говорите, травма с потерей памяти? Какой ужас! Может быть, мы можем чем-то помочь? Если нужны деньги, то…

— Нет, деньги не нужны. Она вспомнила скрипку, вот я и решил разузнать, чтобы определить тактику лечения. Ну вы понимаете, мозг имеет слишком тонкую организацию…

— Да, конечно, согласна с вами.