Любовь вслепую

Пью сейчас был хозяином ситуации. Его ладонь проползла по моему животу, исследовала изгиб талии и медленно переползла на бедро. Пальцы погладили ногу, и я поняла, что джинсы вовсе не помеха чувствительности, что они лишь пикантная деталь. Вызвав внутри ворох огненных искр, Эггерт прошелся касанием по линии сжатых бедер – еще чуть выше, и достигнет лобка… То был самый ожидаемый мной момент. Далее должен был следовать мой разворот, жаркое слияние наших губ в поцелуе, а после мне уже чудилось навалившееся сверху тело…

Но Эггерт просто отнял руку. Он вернул её туда, где она лежала с самого начала – поверх моего плеча. Он снова просто обнимал меня – так чинно, будто не исследовал только что, будто не превратил меня в сплошную лаву, желающую продолжения.

– Спасибо, я убедился.

Я не знала, молиться мне или взрываться.

– В чем?

– В том, что ты красивая.

И дальше – тишина. Потрескивание углей, тихий стрекот цикад.

– И все? – я готова была откусить себе язык за этот вопрос. – Ты оставишь меня…вот так?

Смешок прозвучал мягко, но я готова была за него стукнуть.

– Ты же меня так оставила.

Хотелось застонать.

Черт… Да. Я действительно так его оставила, еще и опоила. Но ведь нельзя после подобного «ощупывания» просто взять и скрутить термометр с плюс восьмидесяти четырех до ноля. Тело так не работает. Никогда в жизни не просила мужчину продолжить, никогда не думала, что попрошу, но и ситуация отличалась. Я раньше никогда никого так не хотела, как хотела сейчас Пью. До умопомрачения, до желания действительно молить. У меня распахнулась душа, я нуждалась в этом мужчине. Невероятно, но факт.

– Я…готова…исправиться.

Но, вероятно, не был готов предоставить этот шанс мне Эггерт. Потому что послушалось тихое:

– Спи.

Ну, это уже ни в какие ворота!

– Спи?

– Тогда подумай о том, чтобы нам уже выйти из лабиринта.

Я окончательно обиделась. Он не так прост, этот мужик, он стальной, жесткий, он… непредсказуемый. Другой бы точно использовал ситуацию, тем более тот, кто давно не был с женщиной. Может, что-то его пальцам ощутилось «не так»?

Я закрыла глаза, но не понимала, как можно спать. Лишь процедила:

– А тебе не все равно, где ходить? Ты все равно не видишь, лабиринт или не лабиринт.

Намеренный ответный удар.

Пью не ответил.

До меня долетел лишь отголосок его всколыхнувшейся боли, которую он подавил.

(Veronica Bravo – Deep)

Я никогда не просила ни одного мужчину «о продолжении», не собиралась и в этот раз. Вот только тело ломило желанием разрядки. Любое касание человека, лежащего сзади, одно только его присутствие рядом дурманило мозг пьяным облаком. Ушли мысли, исчезла логика, по телу прокатывались волны. Если бы сейчас ИИ просветил меня как радар, он бы увидел, как плещет изнутри наружу неутоленное желание, изливается вовне подобно пару из ароматической лампы.

Я ждала, пока Эггерт уснет. Он должен был когда-нибудь уснуть, и я сдерживалась до последнего. Когда уловила его размеренное дыхание, настолько осторожно, настолько могла, расстегнула ширинку собственных джинсов. Двигаясь максимально тихо, по миллиметру проникла ладонью в плавки, коснулась того, что отчаянно жаждало прикосновения. С параноидальным вниманием наблюдая за тем, чтобы не вздрагивать, погладила себя. Еще и еще… Конечно, мне хотелось там не себя, а его. Его хотелось до отчаянно стиснутых зубов. А мужской пах, как назло, меня так и не касался. Правда, хватало и того, что меня до сих пор обнимала теплая рука. Вместе с ней проникала в мозг и чужая аура, аура на удивление легко покоряющая, и я…и я бы довела процесс до конца. Но вдруг подумала, что в финале начну выгибаться, как эпилептик, стонать – Пью проснется, все поймет.

Не знаю, почему я остановилась. Стыд или не стыд. Хотелось все-таки там его, не себя, хотелось настолько, что свои прикосновения казались не то что компромиссом – неким пшиком. Фальшивкой. Не стоили они того, чтобы в финале будить того, кто лежал сзади. Равно как и пробуждать его понимание того, что я слаба, что не сумела сдержаться. Что я не хозяин своим чувствам. Плюс ширилась в груди дыра – печаль от того, что меня не приняли, не пожелали как женщину. Она, эта печаль, смешанная с досадой, наверное, заставила меня замереть. После убрать руку оттуда, где она не радовала так, как порадовала бы чужая.

Ширинку я застегнула тихо.

Подумала, что буду помнить этот момент с грустью. Постараюсь о нем забыть, закопаю в памяти глубоко, вот только понимала, что чувство отвергнутости засядет где-то внутри. И еще сильнее, наверное, сольется Лейка…

Я постаралась вздохнуть неслышно, сунула ладонь под щеку.

И в этот момент раздался тихий и совершенно не сонный голос:

– Мне нравится, как ты пахнешь.

Я знала, какой запах он имел в виду. У Эггерта было развито все, в том числе обоняние; меня же захлестнул стыд, на этот раз очевидный, жгучий. Он не спал, он за всем наблюдал. Я буду молчать до последнего, ни к чему вести диалоги, мне просто нужно это пережить. Много эмоций, все колются, как ежики.