Любовь вслепую

«Просто спи». Не буду язвить, не буду хамить. Хотелось, однако, зажмуриться и стиснуть зубы.

– Я ждал продолжения. Но не дождался.

Ждал он, значит. Что ж, я могла бы быть для него бесплатным шоу, но не стала. Только печаль усилилась.

А рука Пью тем временем ожила. Она не спеша двинулась вниз, к застегнутой ширинке.

– Хочешь убедиться, что я там тоже красивая?

Цинизм мой прорвался наружу. И я бы сказала что-нибудь еще – едкое и саркастичное, – но Эггерт был Эггертом, и он явил наружу еще один свой мужской слой – просто зажал мне рот. Он не делал этот жестко, наоборот, довольно мягко. Просто ладонь, плотно накрывшая мои губы. Я могла бы вывернуться, я могла бы избавиться от захвата, но я не хотела. Прижатая затылком к его шее, я понимала, что он, до того как продолжить, заставил меня сдаться дважды. Наверное, можно было теперь брыкаться, разбрызгивая обиду, прожигая дырки серной кислотой, но в его руках – в его новых оживших руках – я опять погрузилась в тот самый желанный транс. Практически мгновенно размягчилась, поняла, что рядом с ним готова сдаваться бесконечно, что я не пикну, когда он проникнет мне в трусики.

И он сделал это. С той же аккуратностью, с присущей ему тактильной нежностью он коснулся там, где было скользко, раздвинул складки пальцами, умело и очень ласково погладил. Безошибочно отыскал место, жаждущее внимания, и принялся его «любить». Очень неспешно, очень правильно.

У меня отрубило мозг. Я чувствовала себя странно – как муха в сетях паука. Как очень счастливая, как бесконечно сильно опьяненная наслаждением муха, не желающая быть нигде, кроме этих самых сетей. Больше не имело смысла сдерживать дрожь и стоны, хотя они упирались в зажавшую рот ладонь. Я падала в сладкую пропасть со скоростью «Боинга», потерявшего все турбины. Теперь тот самых пах, который я отчаянно желала почувствовать – напряженный, каменный и очень рельефный, – упирался в мои ягодицы. Он вжался в них до упора, когда меня начало под чужими ласковыми пальцами рвать на части. Это было фиаско – полное и безоговорочное. Фиаско женщины под пальцами мужчины. Вся жесткость Эггерта, вся его мужская аура проникла в меня в момент «выстрела в мозг» и заполнила до краев. Это был на удивление яркий и сильный оргазм, длящийся волнами, наполняющий и наполняющий. Сейчас ИИ видел бы на радаре сияющее надо мной поле, пока тело продолжало исходить судорогами, пока я не могла успокоить дыхание.

Я затихала медленно. И я слышала, как совершенно иначе дышал Эггерт – он был на взводе, хоть и сдерживал себя. Он более не двигался, но ловил каждый мой вдох, каждый остаточный спазм, он вливал его в себя – так мне ощущалось. И он наслаждался. Даже не умей я чувствовать чужие эмоции, я бы уловила это. Но, умея, я погрузилась в него с головой – в наслаждение Пью. В его глубокое и полное удовлетворение, в его желание, чтобы это удовлетворение длилось.

Наверное, в иной раз я желала бы «продолжения банкета». Но теперь, умиротворенная и безмятежная, я соскользнула сначала в негу, лишенную мыслей, а после уснула. Уснула с пальцами Эггерта между ног.

Глава 6

(Пицца – Оружие)

Я проснулась раньше Эггерта. Или же он позволил мне так думать.

Поднялась, ушла чистить зубы, приводить себя в порядок. В этот самый порядок не получалось привести лишь сердце – в нем застыла тупая боль. Почти незаметная, если не приглядываться, стыдливая и прячущаяся. Маленькая трещинка.

Он не принял меня вчера до конца. Отозвался на мой призыв о ласке, но через «условие», выделив лишь малую часть себя, и душа печалилась. Я поняла, что не буду больше пытаться его раскрыть и понять, не буду навязывать себя – насильно мил не будешь. Попробую временно забыть о собственном спутнике, сосредоточиться на делах, на формировании новых запросов для ИИ. Хотелось выйти из лабиринта: я начинала уставать от листьев, коридоров, стен. Буду, как всегда, думать о домике и не думать о прошедшей ночи, после которой я проснулась с аккуратно застегнутой ширинкой. Раскрываться там, где не нужно, – путь к новым страданиям. Обойдусь без них.

Завтрак я готовила молча. Движения точные, скупые – как у солдата: надорвать упаковку, всыпать крупу в кипящую воду. Рядом с Эггертом на бревне я положила зубную пасту, щетку, поставила кружку с водой. И опять принялась заниматься костром.

– Ты не особенно разговорчивая сегодня.

Пью с серьезным выражением лица смотрел на меня – зубы он почистил, принадлежности аккуратно сложил в мешок.

– Не особенно.

Хватит ластиться к тому, кто тебя гладить не хочет.

– Больше тебя старый мир не интересует?

Я поворошила угли, поморщилась от дыма.

– Будут вопросы – я задам.

Даже если он понял мое настроение по голосу, прояснять ничего не стал. К лучшему. К черту. Просто будем идти молча, просто идти – я, как в худшие моменты жизни, сосредоточусь на мечте.

(Hidden Face – A Wound of Love)