Любовь вслепую

– Тогда наступает битва с нейросетью, битва с самим собой. Интеллект вытаскивает на поверхность скрытое, даже хорошо замурованное. Ему не важны слова – ему важны чувства, точные, ясные образы и синхронность внешнего и скрытого. У тебя она есть. Ты очень чиста для Третьего Района.

Неожиданные слова. Странные, ранящие, открывающие что-то сокровенное. Ласковые, но почему-то болезненные.

«Ты очень чиста…»

Неужели Эггерт думает, что в Третьем одна только грязь? Там люди – да, разные, плохие и хорошие. Хороших больше, так я всегда думала.

– Ты готов стараться? – спросила я со смешком вместо ответа.

– Стараться завоевать свою даму?

«Свою даму» – никогда не слышала ничего более приятного. Пусть шутка, пусть просто речевой оборот – еще один подарок.

– Да…

– Приложу невиданные усилия.

Я знала, что ему не придется. Но играть в неприступность было изумительно. Так же чудесно, как и ожидать, что на подоконнике найдутся бабушкины цветы, а в духовке будет ждать горячая курица.

– Бежим! – я выдернула руку из ладони Эггерта. Пусть он не побежит, если не захочет, пусть испугается колдобин, но я не могла не лететь вниз по склону, как в детстве. Навстречу лучшему дню в жизни. Он, кажется, смеялся – я неслась вперед.

Глава 7

– Что это за специи? Не кориандр, не мускатный орех…

Курица, вынутая из духовки на противне с картофелем, была замаринована искусно.

– Это лемонграсс, тимьян и семена сельдерея.

Я не ожидала, что Пью окажется знатоком в искусстве кулинарии. «Лемонграсс» – что это? Да и семена сельдерея в нашем магазине, насколько мне помнилось, не продавали.

Мясо нежное; картофель, как заказывалось, в укропе. Хрустящий снаружи, мягкий внутри.

– Ты в этом разбираешься?

Мы ели в «чьем-то» доме, не задаваясь вопросами, откуда внутри матрицы берутся предметы. Слишком соскучились по нормальной горячей еде; в холодильнике нашелся свежий охлажденный морс – он стал для меня «вишенкой на торте».

– Я люблю готовить. Любил.

Эггерт ел аккуратно, даже аристократично – вилкой и ножом. Кажется, слепота не мешала его отточенным движениям, приборами он пользовался как продолжением себя. Не человек, а вечное противоречие. Будучи слепой, я бы, наверное, ела руками.

Утолив голод, я отодвинула тарелку. Спросила, уже не умея усидеть на месте.

– Ты не против, если я пока осмотрюсь? Посуду я уберу и помою, когда ты поешь. Оставь ее на столе…

«Шуруй» – именно так я расценила короткий добродушный жест закругленного ножа, качнувшегося в сторону комнат.

(Austin Farwell – Smile More (Slowed))

Конечно, не все оказалось таким, как представлялось. Где-то в комнатах обои совпадали по расцветке с бабушкиными, где-то разнились. Вероятно, что-то ИИ брал из моих воспоминаний, что-то доделывал на свой лад. Там, где я помнила ясно, (комод в коридоре, рисунок на скатерти и шторах), совпадение мыслей и реальности оказалось стопроцентным. Иные же помещения казались мне частично «чужими» или же попросту забытыми. Но восторг это не умаляло. Если бы кто-то попросил меня занести отметки об этом дне в дневник, описание осмотра мной дома заняло бы добрых три страницы. Я трогала все: стеганые покрывала на кроватях, поверхности лакированных перил, даже ворс ковров. Я заглядывала в каждый ящик, удивляясь той же самой смеси: часть предметов оказалась знакомой, часть – «выдуманной». Нашлась и кладовая с банками – соленьями, маринадами. Совпадала на них форма наклеек и даже почерк бабушки, а вот ленты на коробках с печеньем оказались иного цвета. Все это будоражило чувства: восторг, растерянность, удивление, нежность. Искусственный разум старался как умел, и, наверное, наибольшую благодарность вызывали не сам дом, но именно старания ИИ.

«Спасибо» – он слышал меня, он чувствовал. В этом месте будет здорово «доживать» неделю. Ладно, пусть три-четыре дня, оставшиеся до перезарядки ключа. В душевой теплые полы; в комоде чистые полотенца и комплекты постельного белья. Еды в избытке. Это будут счастливые дни, полные ласкового созерцания и тихого счастья. Пусть дом не полностью такой, как виделось в воспоминаниях, – он все равно классный. И, быть может, гуляя завтра по лесу за ним, я обнаружу красивый пруд, водопад – что угодно. Все, что придет в голову.

Задняя терраса утыкалась в лес, и пахло здесь изумительно. Хотелось жить, хотелось дышать; ощущалась прижатая ко мне ласковая щека кого-то нефизического. Того, кто радовался всему вместе со мной. Какое-то время я размышляла о том, сохранились ли крохи ИИ в ткани бытия того мира, что за пределами матрицы, но не пришла ни к каким конкретным выводам и вернулась в комнату.

Посуда была аккуратно составлена в раковину; Пью сидел в кресле, отдыхал.

Я забралась к нему на колени, обняла за шею, прилегла, удивительно мирная, успокоенная.

– Мечта сбылась? – поинтересовался он тихо.

– Почти.

Эггерт ждал пояснения, и я продолжила:

– Не все совпадает с тем, что было в голове. Но так даже интереснее.

– Формирование точных запросов – непростая тема. С первой попытки ждать идеала не стоит.