Любовь зла

– Чувствуй себя как дома, – кротко ответила я.

– Нет уж, спасибо, – содрогнулась Маринка. – Я уж лучше как в гостях, а то придется занимать очередь в ванну или… – она напряженно посмотрела на нас с Фимой, как на потенциальных конкурентов и соперников.

– Нет-нет, – засобирался Фима. – Как-нибудь в другой раз. А сейчас мне пора.

Я ошеломленно переводила взгляд с Фимы на Маринку. По-моему, во взаимной вежливости они зашли немного не в ту степь. Моя ванна, в конце концов, мне в нее и приглашать. Как-нибудь в другой раз… Ха, как это понять?

Заметив мой заинтригованный взгляд, Фима покраснел. Великие боги, увидел бы такое кто-нибудь из его оппонентов или судей! Его коллеги по работе дорого бы дали за подобное зрелище.

– Я, пожалуй, пойду, – с трудом вымолвил он.

Видно было, что уходить ему совсем не хочется, с большим удовольствием остался бы и позаботился обо мне.

– Хорошо, – кивнула я. – Спасибо за помощь, завтра я очень буду ждать твоего звонка и надеяться на хорошие новости.

– Сама знаешь, сделаю все возможное, – ответил он, на глазах превращаясь в другого человека. – Одна просьба: отнесись ко всему посерьезнее и будь осторожна. Спокойной ночи.

– Что это с ним? – удивилась Маринка, когда я закрыла за Фимой дверь. – Ой, а что у тебя с губами? – наконец заметила она. – Та-ак, и что значит его «будь осторожнее»?

Я глубоко вздохнула и начала рассказывать Маринке, в чем дело. Надо отдать ей должное, она не прерывала меня, не издавала изумленных восклицаний, лишь изредка задавала уточняющие вопросы.

– Мне как-то трудно так сразу все это воспринять, – сказала она, когда я наконец закончила свое повествование. – Пока что, как ни крути, получается, что, кроме Сергея Ивановича, убить Степу никто не мог. Нужно, конечно, поспрашивать завтра остальных соседей, но мне кажется, что это ничего не даст. К тому же милиция наверняка уже успела сделать это раньше.

– В том-то и дело, но вдруг?

– Вдруг даже кошки не родятся, – поморщилась она. – Хотя, надежда – глупое чувство, но умирает она тем не менее последней. Вот ты, оказывается, где пропадала все это время, – отвлеклась она от темы. – А я уж решила, у тебя роман, и ты совсем забросила работу.

* * *

– Представляю, что ты подумала, увидев мою разбитую морду, – невольно фыркнула я. – Как же, темпераментный мужчина!..

– Но ты говоришь, Фима надежды не теряет?

– Он ее вообще никогда не теряет, неисправимый оптимист! Но и он признал, что при имеющемся материале будет очень сложно работать. Он обещал добиться освобождения под залог, но только где нам взять такую сумму?

– Крупную?

– Это уж как назначат, но, наверное, равная примерно цене хорошей квартиры. А ты думаешь, это все-таки он? – жалобно протянула я.

– Не знаю, – Маринка вскочила со стула. – И вообще мне надо привыкнуть к этой новости.

Я, пожалуй, пойду попривыкаю в ванной.

– Иди, – я перебралась к столу, включила компьютер, загрузила игрушку, уже приблизительно зная, что сейчас произойдет.

Маринка не заставила себя долго ждать. Шум воды стих – ванна набралась, и почти сразу же до меня донесся Маринкин вопль:

– Послушай, ну а другие потенциальные убийцы есть?

– Серьезных кандидатов нет, – заорала я в ответ. – Степана якобы ненавидела брошенная им девушка, но это было полтора года назад, и больше пока мы ничего об этом не знаем. Есть еще Алексей, который тоже не любил Степу из-за Насти и еще не знаю там из-за чего. Но это тоже как-то нелогично: Настя бросила Степу и ушла к нему, Алексею, а если к тому же он прознал про Степин отъезд, то зачем ему делать такие глупости? Соперник сам ушел бы с дороги…

– Может, у него это случайно получилось? – провыла из ванной Маринка.

– Это как?

– Положим, они разговаривали, Алексей стал угрожать ему пистолетом, а он выстрелил.

– Ага. Сам и три раза. Только что сама же сказала, что вдруг ничего не бывает. К тому же эта проклятая закрытая дверь…

– Может, он ждал на чердаке. Сидел там всю ночь.

Видно, сегодня Маринке не лежалось в ванной, она опять включила воду и принялась мыться, шумно плескаясь. Мне же подойти ближе к двери, хотя бы сесть на табуретку в кухне было нестерпимо лень, да и спина всячески давала понять, что она категорически против каких-либо передвижений, поэтому мы орали теперь, как две белуги, старающиеся перекричать шум воды.

– Не знаю. Мы как-то не подумали об этом, но, мне кажется, милиция проверила этот вариант, у них опыта в таких делах больше.

По трубе деликатно постучали. Я взглянула на часы – половина двенадцатого.

– Или он знал кого-то из соседей, – продолжала надрываться Маринка.

– Слушай, выходи и поговорим нормально. Мне больно орать, между прочим, – я уже сама начинала злиться. Любой более-менее глубокий вздох тут же напоминал мне, какие же все-таки ранимые существа люди.

Я вяло тыкала пальчиком в клавиатуру, не особенно задумываясь, во что играю, когда в гостиную вошла Маринка – возмутительно бодрая, свежая, с изящным тюрбаном на голове: и где только научилась их так заматывать? Она взглянула на монитор и возмутилась: