Любовная горячка

Да, я знала, что такое Буррен. Я видела его на карте и много читала о нем в процессе того ускоренного самообразования, которое я себе устроила, чтобы справиться с собственным невежеством. Название произошло от ирландского Boireann, что означает «большая скала» или «каменистая местность». Этот карстовый ландшафт находится в ирландском графстве Клер, и его площадь составляет почти три сотни квадратных километров. В юго-западной части Буррена находятся знаменитые утесы Мохера.[8]

В разломах известняка, в кавернах и пещерах иногда рукотворного, а иногда и естественного образования можно обнаружить и относящиеся к каменному веку захоронения, и древние дольмены, и огромные кресты, и остатки как минимум пяти сотен фортов. Под Бурреном находилась действующая система пещер и целые мили запутанных переходов между ними, некоторые были открыты для туристов, но большинство еще не исследовано, не расчищено и уж точно слишком опасно для обычных спелеологов.

Я была под Бурреном. И это было в тысячу раз хуже, чем очутиться в бомбоубежище. С тем же успехом я могла оказаться погребенной заживо. Я ненавижу замкнутое пространство почти так же, как и темноту. Осознание того, что над моей головой тонны камня, плотного и нерушимого, и они отделяют меня от воздуха, от открытого пространства и возможности свободно двигаться, – все это вызывало у меня приступ клаустрофобии. Наверное, на моем лице отразился ужас.

– Вижу, что знаешь.

– Где мои вещи?

Я не могла сейчас думать о том, где я нахожусь, эта мысль выбивала меня из колеи. Мне нужно сосредоточиться на том, как отсюда выбраться. А также на том, где сейчас мой браслет. Призрак снял его уже здесь? Или еще на аллее? Вряд ли я могла спросить об этом прямо, но мне необходимо было это узнать.

– А что?

– Я замерзла.

– Холод – это самая последняя из проблем, о которых тебе стоит беспокоиться.

Чистейшая правда. Даже если я сумею выбраться из клетки, как я найду путь на поверхность? Через все эти темные туннели, затопленные каверны, без компаса, без направления? Я страстно желала выяснить, что случилось с моей одеждой, копьем и браслетом, но боялась настаивать; слишком явный интерес может показаться моему тюремщику подозрительным, а последнее, чего бы мне хотелось, – это заставить призрак уничтожить то, что могло бы спасти мне жизнь. Как работает браслет? Сможет ли Бэрронс засечь сигнал, идущий из-под земли?

– Кто ты такой? Что тебе нужно? – Лучше уж спрашивать об этом.

– Я хочу спасти свою жизнь, – ответил призрак. – Но раз уж это невозможно, я решил отнять твою. Точно так же, как ты поступила со мной, – я собираюсь отбирать твою жизнь медленно, по частям.

– Кто ты? – повторила я.

О чем он вообще говорит? Призрак поднял руку и сбросил с головы свой глубокий капюшон.

От неожиданности я вздрогнула и несколько секунд могла лишь в ужасе смотреть. Я искала в его лице хоть что-то знакомое. Но обнаружить это я смогла не сразу – единственной знакомой мне чертой оказались глаза. Мертвые, желтые, нечеловеческие.

Мэллис!

Я слишком поторопилась сбросить его со счетов в этой игре. Я ошиблась, как я ошиблась! Вампир не был мертв. Он был гораздо хуже, чем мертв.

И все время, когда призрак попадался мне на глаза, – в окне спальни, или темной ночью на аллее за домом, или на кладбище, где я была с Бэрронсом, – Мэллис следил за мной. Я считала Призрака Смерти всего лишь игрой моего воображения, а на самом деле рядом со мной находился вампир. Я вздрогнула. Я так часто оказывалась совсем рядом с ним, даже не подозревая о том, в какой я опасности. Он был на аллее за домом в ту ночь, когда на меня напали Тени, и в ту ночь, когда я забралась в гараж Бэрронса. Он начал следить за мной вскоре после того, как я ранила его копьем. Непонятно лишь, почему он так долго выжидал, прежде чем перейти к действиям.

Я пыталась смотреть ему прямо в глаза, но лишь потому, что не хотела видеть, во что превратилось его тело. Неудивительно, что он постоянно носит этот плащ. Неудивительно, что он прячет лицо под капюшоном. Я отвернулась. Я не могла этого вынести.

– Смотри на меня, сука. Внимательно смотри. Ты сделала это со мной, – прорычал он.

– Я этого не делала, – тут же возразила я.

Пусть я и мало знаю, но я бы никогда и ни с кем не сотворила такого, даже со злейшим врагом.

– Сделала. И до того, как я умру, я успею сделать с тобой кое-что гораздо хуже. Ты умрешь лишь тогда, когда умру я. Может быть, у нас остались недели, может быть – несколько месяцев.

Я снова повернулась к Мэллису и попыталась заговорить, но не смогла. Его лицо, когда-то красивое и бледное, как и положено эталону готической красоты, теперь внушало ужас.

– Я не делала этого, – настойчиво повторила я. – Я просто не смогла бы. Я всего лишь ранила тебя в живот. И я не знаю, почему ты стал таким… таким… – Я не закончила предложение, к счастью для нас обоих. – А ты уверен, что это сделал не Бэрронс?