Он гордился тем, что происходил из рода бразильских сепаратистов, но это не так. Маркиз Винченца, который, в сущности, настоящим сепаратистом не был, приходился ему седьмой водой на киселе. В политических кругах его ценили, ибо маркиз являлся неиссякаемым источником портвейна и мяса с собственной скотобойни. Собутыльников он заставлял выслушивать воспоминания о парижских годах, когда он пил джин пополам с вином. Маркиз действительно прослушал курс права во Франции, но это не оказало на него никакого долговременного воздействия. Вернувшись из Парижа на свою фазенду, он за год сделался заправским плантатором.
Сохранился словесный портрет Анжелики, датированный 1886 годом, приписываемый ее весьма наблюдательной компаньонке — писательнице Жулии Лопес де Алмейда:
«Тонкие губы превосходно сочетаются с плавными очертаниями лица, озаренного сиянием зеленых глаз; зубы небольшие и ровные. Голова изящна, словно сидящая голубка; от этого — общий вид невинной жертвы судьбы, что, возможно, только добавляет ей очарования. Лицо грустное и выразительное. Говорит робко, хотя и откровенно, смеется нехотя, но замечательным серебристым смехом. Облик скрытный, сумеречный, эти черты еще усугубляются тяготами брака по расчету. Она проводит много времени в часовне; читает по-французски, не признавая местного языка. У нее собрано немало всякой всячины: марки, стихи, безделушки, шарады, партитуры, оперные либретто. Но я думаю, что после замужества, оставившего на ее лице следы разочарования и страха постареть, так и не познав любви, она все больше внимания уделяет не коллекциям, а личному дневнику. Несчастная баронесса. Несчастный барон».
На следующий день после помолвки Билоты, когда баронесса танцевала с Барселосом (а этот танец, как мы знаем, был лишь слабым предвестием того, что случится впоследствии), Анжелике захотелось исповедаться. Кокетство, раскаяние? Скорее первое, чем второе. Так или иначе, она отправилась к Менделлу, который выслушал грешницу с простотой естествоиспытателя. При этом он не прекращал возиться со своим аппаратом по передаче звуков. Менделл отпустил ей прегрешение в счет трех молитв Богородице, но был преисполнен решимости получить дань с Барселоса. Тот, выждав, пока Анжелика покинет дом священника, вошел и принялся атаковать его вопросами: достопочтенный Менделл, не очень-то красиво принимать замужних дам при свете дня, на глазах у всех. Ревность? Менделл погрозил ему кулаком, натянуто засмеявшись.
Видный французский инвентаризатор XIX века.
Вот что случилось на помолвке Билоты.
Спрятавшись в кустах, Лусио видел, как двое выскочили из освещенного зала. Кажется, никто больше этого не заметил. Они спустились по лестнице на веранду и оставались там продолжительное время, пока наверху затягивали «Синюю бороду», а Да Мата вслед за этим пытался напеть «Герцогиню Герольштейн». Чтобы лучше все видеть, Лусио был вынужден переменить позу. Этого не удалось сделать беззвучно, но
Албина Оливарес — единственная сестра Анжелики — младше ее на три года, самый близкий ей человек. Во время лихорадки она была помолвлена с неким сан-паульским денди, чье имя нам неизвестно. Мы знаем лишь, что на помолвке он напился, а кроме того, приставал к мужчинам, не исключая и Да Маты. Барон все же торопил с женитьбой, желая сплавить Албину с рук. Он выписал приданое из Парижа (легенда гласит, что потраченных денег хватило бы на сорок невест):
15 разноцветных гладких юбок
3 юбки с оборками из тонкого хлопка
3 юбки с оборками, вышитыми по краям
3 юбки с оборками
4 круглые плиссированные юбки
4 юбки со шлейфом
3 юбки со шлейфом и с оборками
6 круглых юбок с оборками
6 пар туфель из белого и голубого бархата
3 пары лаковых туфель.
К сожалению, свадьба не состоялась, и Албина умерла в статусе старой девы в 1918 году, хотя и делила ложе с немалым числом сахарных, кофейных, стальных и прочих королей. В сорок лет, когда ноги ее все еще были безупречны, на Албину упал кирпич со строительных лесов. Она скончалась на месте.