Любовная лирика классических поэтов Востока

52

Ночь цвета кос своих она мне подарила.
Меня вином под цвет ланит своих поила.
Укрыла чернотой волос и мраком ночи.
А утром — кубком и лицом вновь озарила.

53

По утрам не пью вино я.
Лучше ночью пить, бесспорно, —
Утро схоже с сединою,
Ночь — цвет молодости черный.
И не может скрыть влюбленных
Утро от нескромных взглядов.
Их укроет вечер темный
Сумрачной своей прохладой.

54

Вспомню предместье Багдада — и в памяти снова
Время, что мы проводили в Матыре когда-то.
Там виноградные гроздья сверкали лилово,
Не уступая ни лозам из Хита, ни лозам Аната.
Возле каналов разлившихся часто с друзьями
Ночь среди райских садов мы у Тигра встречали.
Так сторожей мы пугали, что в страхе часами,
Как эфиопы в пещерах, они замирали.
Спали в зеленой тени виноградные гроздья.
Ягоды, как пузырьки, тяжелели нектаром.
Их соберут и на солнце разложат, как звезды,
Чтобы затем выжать ласковый сок их янтарный.
Тот, кто их выжал, для них приготовил одежду —
В глиняном платье-кувшине им крепнуть до срока…
Все это было… А ныне, лишенный надежды,
Милая, как я тобою унижен жестоко.
Сердце безумным недугом любви иссушила.
Ради тебя дал я клятву с застольем расстаться.
С истинного ты пути меня сбила, сманила,
Но не дала красотой мне своей любоваться.
Если б хотела, — не хочешь! — дала б утешенье,
Мучить не стала бы так бесконечным отказом.
Если бы было — не будет, увы! — исцеленье,
То не погиб бы от дум бесконечных мой разум.
Ты с каждым днем от меня начала отдаляться.
Словно в гробу мертвеца, мои просьбы хоронишь.
Верной не мне, а другому ты хочешь остаться.
За равнодушным бежишь, а влюбленного гонишь.
Нет, твою нежность делить я с другими не в силах!
Горе влюбленным, несчастной любовью горящим!
Если покинешь меня ты — уж лучше могила!
Жить без любви, значит, быть мертвецом говорящим!

55

Всю ночь, как росинки, сверкали дождинки над лугом.
А утром цветным покрывалом окутался луг.
Дождь плакал, как друг, навсегда потерявший подругу,
А день засиял, как подругу увидевший друг.
На этом лугу, где нарциссы качались спесиво
И где к гиацинтам фиалки склонялись в тоске,
Нас дивная фея прекрасным вином обносила.
И чаша была, словно факел зажженный, в руке.
Я ей говорил: «Чтоб вино не смешал со слезами,
Смешай с влагой уст своих нежную влагу вина.
Такое ты в сердце зажгла негасимое пламя,
Что руку к нему поднеси — загорится она!».

56