Любовная ловушка

– Знаешь, почему я покинул тебя, – объяснил он. – Я испугался, что раз ты не Бьюкенен и наш ребенок не будет Бьюкененом, то проклятие Минервы перейдет на тебя и может причинить тебе вред. Поэтому я решил уйти от вас, чтобы обеспечить вам безопасность, до тех пор пока сам не поговорю с Ангусом.

Ивлин почувствовала боль в сердце, более сильную, чем спазмы в животе.

– Ты ушел от нас, чтобы мы были в безопасности? – переспросила она и недоверчиво рассмеялась.

– Да. – Коналл бросился перед ней на колени, – я пошел за Дунканом и мамой. Я хотел объяснить им, какие ужасные вещи я совершил и что попытаюсь сделать все для того, чтобы исправить положение. А потом я собирался прийти за тобой!

Ивлин покачала головой, глядя в эти глубокие янтарные глаза. Низ живота горел от боли. И только когда спазм прекратился, она смогла заговорить:

– Я не верю тебе. – Ивлин почувствовала, как слезы покатились по ее щекам. – Ты с самого начала меня обманывал. Я тебе была не нужна. Ты только… хотел получить от меня то, что, как тебе казалось, я могла тебе дать.

– Я люблю тебя, Ив, – прохрипел Коналл сквозь сжатые зубы. – Я готов умереть за тебя. Я сделаю все, что ты попросишь. Я хочу прожить с тобой всю жизнь.

Ивлин не могла позволить словам Коналла тронуть ее сердце. Она не хотела, чтобы он опять разбил его. Вдруг Ивлин почувствовала влагу внизу живота. Боль стала тупой и пульсирующей.

– Я не верю тебе, – повторила она. – Я не хочу больше жить с тобой. Я не люблю тебя. Оставь меня.

– Ив, пожалуйста, – хрипло проговорил Коналл. Его лицо исказилось, он наклонил голову так, что его щека чуть не коснулась колена Ивлин. – Дай мне возможность доказать тебе…

– Оставь меня, – повторила Ивлин, смотря в сторону дверей. Ей было все равно куда смотреть, но только не в эти золотистые, полные страдания глаза. – У тебя это хорошо получается. Уходи.

– Нет! Я не оставлю тебя! Я буду бороться! Я…

Ивлин не заметила, как Ангус пошел к дверям. Она увидела, как полудюжина мужчин клана Бьюкененов вдруг заполнили зал. Ангус прервал излияния Коналла.

– Уходи, Маккерик, – произнес он холодным тоном, – сделай то, о чем просит эта женщина. Я не хочу, чтобы тебя пинками выставили отсюда. Ив и так слишком много из-за тебя пережила.

Коналл быстро взглянул через плечо назад, но тут же опять повернулся к Ивлин. Его рука легла на кожаный мешочек, висевший на шнурке. Сердце Ивлин дрогнуло, и она чуть не сдалась.

– Ив, пожалуйста, – прошептал Коналл и посмотрел на ее живот. – Я люблю вас обоих!

Дыхание Ивлин прервалось. Ей было так больно, что она не могла больше говорить.

– Уходи, – выдавила она с трудом. Ангус махнул в сторону Коналла и Ланы.

– Возьмите их и выкиньте отсюда. И смотрите, чтобы они не вернулись назад.

Две пары рук схватили Коналла и потащили. Он взревел:

– Нет! Ив, нет! – Его тащили, но Коналл продолжал кричать: – Я вернусь за тобой, клянусь! Ив, я люблю тебя!

Ангус захлопнул дверь, приглушив тем самым отчаянные вопли Коналла, и повернулся к Ив. Сейчас глава Бьюкененов выглядел еще дряхлее, чем тогда, когда она увидела его впервые.

– Они… – Ивлин едва дышала, – …ведь не причинят ему вреда?

– Нет, если он не ударит первым. – Старик вздохнул и сел, опять потирая левую сторону груди. Его взгляд был полон печали. – Ты правда этого хочешь? Ты уверена, дитя мое?

– Я не могу… – Ивлин закрыла глаза и попыталась обуздать пронзительную боль. От напряжения у нее даже заныли зубы. Сердце и живот боролись зато, кто первым убьет ее. – Я не могу думать о нем сейчас…

Она посмотрела на старика, чувствуя, как неизбежный страх охватывает все ее существо.

– У меня начались схватки.

Глава 22

Ивлин горела, мерзла в бесконечном ледяном аду. Вот уже два дня она боролась с болью, лихорадкой и сокрушительными приступами страха. Ее спасали лишь короткие периоды забытья между приступами, когда ее измученное тело и разум в отчаянии проваливались в пустоту.

Женщины клана ухаживали за ней и делали все аккуратно, нежно и умело. Они тихо переговаривались между собой на гэльском. Но время шло, и вскоре уже стало не важно, что Ивлин не понимает их слов. Сухой тон их речи, короткие, торопливые приказания говорили сами за себя.

Дела шли плохо.

Женщины делали отвары, измельчали травы, готовили мази, они держали Ив за руки, гладили и промокали лоб. Но ничто не снимало боли. Она страдала от мучительного давления ребенка, жаждущего выйти из ее тела.

Ее ребенок. Ее и Коналла Маккерика. Роды наступили на два месяца раньше срока. Поэтому шансы, что ребенок выживет, были очень малы.